Мне, немолодому патриархатному душниле, позволено оттолкнуться от старой мужской шутки: «Ничто так не примиряет дерущихся женщин, как резкий возглас: «Б….ди, не ссорьтесь!» Жаль, что для подростков, подталкиваемых гормональным брожением к дракам, не придумано такого примиряющего возгласа. Взрослые, узрев какие-нибудь проявления подростковой агрессивности, любят закатить глаза и причитать, то по поводу «провала государственной молодежной политики», то по поводу отсутствия пионерии и комсомола, то по поводу коварства враждебной закулисы и разлагающего действия бесцензурного интернета. Но придумать ничего для стабильного умиротворения подростков не могут. Я лично думаю, что компьютерные игры справились с задачами умиротворения малолетних разбойников лучше, чем с этим справлялись пионерия и комсомол, но и компьютерные игры не в силах решить всех проблем подростковой психологии, перед которыми бессильна психологическая наука, научившаяся работать, что с детьми, что со взрослыми, но пасанувшая перед тинейджерами.

Федор Савельевич Хитрук, знаменитый советский мультипликатор (это который «Бонифаций» и «Винни-Пух») так вспоминал о своем пионерском детстве в 1920-е: «Нынешняя молодежь иронизирует по поводу пионерских отрядов, если вообще что-нибудь слышала о них. А я, как и многие люди моего поколения, вспоминаю о них с ностальгией. Мне нравилось ходить на сборы, в походах распевать у костров <...> песни про «Картошку-тошку-тошку», собирать пожертвования в пользу загадочного МОПРа и участвовать в манифестациях, смысл которых был мне мало понятен».

Это очередная колоночка, в самом начале которой я вынужден, во-первых, извиниться перед всеми теми, кому в жизни не выпало мужественного счастья проживания в городе И., а, во-вторых, предложить таким гражданам колонку все-таки прочитать, и поискать в истории и настоящем своих населенных пунктов аналог того, о чем здесь пойдет речь. Тем более, почти не сомневаюсь, что аналоги такие должны находиться и без особого труда.

Это моя шестисотая колонка в «Иркутской Торговой газете». Я пишу их двенадцать с половиной лет, практически еженедельно – была парочка связанных с календарными праздниками одноразовых перерывов в самом начале, да адова ковидла, так мастерски отодвинутая на периферию общественного сознания украинской баталией, выбивала меня на пару недель из колумнистского седла. Есть у меня, как у колумниста, пара традиций – перед новым годом я сочиняю и представляю вместо обычной колонки какую-нибудь сказку, и каждую «сотую» колонку отмечаю рефлексией по поводу колумнистики как таковой. У данной рефлексии странный заголовок. Объясню его. В девяностые, то есть, не просто в другой жизни, а несколько других жизней назад, когда сотовая связь была доступна только бизнес-элитариям и важным символом их качества жизни (а также неодушевленным героем многочисленных анекдотов) был шестисотый Мерседес, мой друг Руслан Бажин, царствие ему небесное, придумал словосочетание «шестисотовый Мерседес». Вот в память о нем и о тех временах появился «Шестисотовый колумнез», заголовок этой колонки. Появится ли в будущем «Колумнез Огинского»? Не знаю, все может быть.

Иногда люблю, но не всегда хочу обламывать людей. Поэтому сразу позабочусь о том, чтобы травма от возможного облома была не столь болезненной. Сразу разочарую тех, кто, прочитав заголовок, бросится читать текст, рассчитывая подкрепиться материалом для модных сетевых перепирачек между поуехами и неумехами – теми, кто остался. Неумехами, разумеется, в представлениях поуехов. «Ты – еврей, а я не смог», – шутили КВНщики над остывающим трупом СССР. «Ты – релок, а я не ОК», – можно шутить сейчас. В общем, ничего в колонке про Родину, обескровленную кремлевским начальством, от которого в минувшем году аж в две волны драпануло во все стороны света много фрустрированного народа, не будет. А будет про релокантов, которые из «иркутского олдскула релокации», то есть релоцировались из Иркутска в Москву и ее окрестности.

Понимаю, что эту колонку прочтут не только иркутяне, но и те, кто искренне считает, что иркутян следует именовать «иркутчанами», то есть жители далеких от «столицы озера Байкал» земель. И им многое покажется непонятным, юмор, что называется, останется «за кадром». Меж тем, почти уверен, что колонку эту можно «натянуть» на любой российский город, за исключением, возможно, Похорошельска-Нерезиновска, в чиновничьем просторечии именуемым Москвой. Хотя не исключаю, что не «понаехи», а т.н. «коренные москвичи» и про Москву что-нибудь коррелирующее с идей колонки вспомнят. Коротко опишу сам концепт. В каждом российском городе наверняка существуют свои длящиеся десятилетиями «проблемные истории», на обещаниях «окончательно порешать» которые пиарилась каждая вариация властей, более такого, каждая власть не только обещала, но и пыталась что-то решить или, как в случае с Иркутском, была вынуждена регулярно иметь дело с проблемой.

Дисклеймер. Я знаю, какой покажется эта колонка, но спешу заверить, она не про то, про что покажется. Она покажется очередным пинком в адрес так называемой «либеральной интеллигенции», с которой у меня давным-давно длится совершенно личная конфликтная история (повторю: личная!), а значит покажется не самым красивым с моральной точки зрения гноблением проигравших, слабых, раздавленных деспотической российской властью и дотоптанных тёмным российским народом. Все понимаю, даже признаю – и заверяю! – что уходящий корнями в перестройку и девяностые отечественный «либералитет» - это единственный случай в моей жизни (по сути, исключение из правил), когда я не выказываю сочувствия слабой и побежденной стороне, ставшей жертвой помянутой выше железобетонной силовухи. Но вот такое есть у меня исключение, на подробностях и оправданиях сэкономлю, ибо, как я написал выше, история-то совершенно личная.

Сам я убежденный сторонник смены парадигмы в известной общественно-политической дискуссии на экзистенциальную тематику: настоящий самурай иркутской жизни выбрасывает ёлку 23 февраля или все-таки 8 марта? Кстати, до всевластия социальных сетей я таких дискуссий не припоминаю. Как социальные сети приучили народ жить трусами напоказ, так и про выбрасывание ёлок началось. Если что, я-то только за. Бессмысленная и бессущностная самопрезентация в публичном пространстве, превращение любой кучки экзистенциального кала в ресурс для персонального жизнетворчества, оттачивание навыков привлечения общественного внимания к своей никчёмной житухе, пустой голове и подлой душонке – это все я считаю делом достойным, интересным и даже просто обязательным для всех, кто стремится хоть как-то воспарить над беспонтом действительности и человеческого удела. И если для этого всего требуется терпеть в доме пожелтевшую и осыпавшуюся, превратившуюся в стоячий скелет ёлку до черт знает каких календарных пределов, значит, надо терпеть. Всё лучше, чем по политике ругаться, воображая себя декабристами и Бенкендорфами нашего времени.

Иркутское Ново-Ленино в народном иркутском языке стало «Новолягой», что называется, на моей памяти. Я провел в Ново-Ленино часть своего советского детства, бывая в гостях у бабушки, по сути, проводя у нее все нелетние каникулы, и никакой «Новоляги», не говоря уже о еще более недавнем «НЛО», я не помню. А вот улица Омулевского устами проживавших на ней иркутян называла себя «Омулягой» всегда. Ну, может быть, и не всегда, но сколько я себя помню.

Первую колонку наступившего загадочного 2023-го года я, пожалуй, напишу в своем любимом жанре «мы – иркутяне, с нами чёрт… знает кто и что». Это жанр, объединяющий мои колонки про «иркутскость», иркутский характер и про выдающихся наших одноземельцев.

Есть традиции. Традиции нельзя нарушать, тем более, под новый год, который, по сути, весь состоит из традиций. Одна из моих традиций колумниста «Иркутской Торговой газеты» (замечу, что колумниста с двенадцатилетней выдержкой) следующая – в последней колонке уходящего года рассказывать какую-нибудь новогоднюю сказку. Иногда не совсем уж новогоднюю, но обязательно сказку. Кому интересно, вот по ссылкам сказки только последней пятилетки: «Сказка об отчаявшемся иркутянине», «Сказка об иркутской маске», «Легенда о третьем иркутянине», «Старая иркутская новогодняя сказка», «Заколдованный человек» – сказка про знаменитую в Иркутске собаку по имени Снифф.

Пять лет назад на одном публичном мероприятии – в рамках проекта с очень красивым названием «Оттенки века: между мечтой и реальностью» – сотрудники Иркутского облкинофонда похвастались и порадовали публику уникальной находкой. В каких-то центральных архивах они раскопали трехминутную кинозапись от Антонио Донателло, самого легендарного итальянца в иркутской истории. С тех пор, как я понял, никто этих трех минут кинохроники из иркутского прошлого не видел, найти в ютубзике ничего не удалось, поэтому придется мне пересказать кое-что оттуда своими словами. Даже раскрасить скриншотом эту колонку у меня нет возможности.

Ровно три года назад, 12 декабря, довольно поздно по иркутскому времени в наших краях стало известно об отставке губернатора-коммуниста Левченко и о назначении врио губернатора И. И. Кобзева. Интересно, что месяц декабрь и конкретно 12 декабря – довольно знаковые в жизни нашего генерал-губернатора. Ровно за год до Иркутской области 12 декабря 2018 года ему было присвоено специальное звание генерал-лейтенанта внутренней службы. А до этого звание генерал-майора внутренней службы он получил 13 декабря 2012 года. Через день после 12-го.

Слово «дебандеризация» я услышал не от Путина. И даже не от официального путинского двойника – Пескова. Его использовал бывший губернатор Иркутской области, депутат Государственной думы, руководитель иркутского обкома КПРФ С. Г. Левченко. Так он еще весной высказался на своей прессухе, отвечая на вопрос об отношении к СВО: мол, «ненька в вышиванке» давно нуждается в «дебандеризации». Скажем прямо: хлесткое слово. Опять же скажем прямо: хлесткость эта, конечно, не уровня выражений от нынешней политической реинкарнации Д. А. Медведева, заслуженного борца с иблисами и прочими демонами, но тоже ничего.

Никакой сенсации не случится, если я уверенно заявлю, что у каждой враждующей стороны есть свои «распятые мальчики». Таковы уж правила вражды. У украинской стороны, например, аналогом «мальчика» стала «чайная ложечка», позвольте обойтись без подробностей, тем более – и так бывает очень редко – оба фейка признаны фейками самими раскручивавшими их сторонами. Но это именно фейки, которые следует отличать от так называемой «постправды». Постправда (далее без кавычек) – штука более сложная, но возможно более эффективная в пропагандистских войнах. У меня, кстати, язык не поворачивается называть пропагандистские войны информационными, хотя устоялось именно словосочетание «информационная война».

Конечно, коль речь пойдёт об идеальном иркутянине, было бы уместнее назвать колонку «Легенда об идеальном иркутянине». Ибо идеалы должны стыковаться не с миром фактов и вещей, а с миром фантазий и идей, соответственно отражаться в легендах, а не повестях. Однако идеальный иркутянин был встречен мною в совершенно реальной жизни, в реальном Иркутске, в реальном такси. Поэтому, уж простите, тут будет простенькая и коротенькая «повесть», а не величественный «сказ» какой-нибудь.

Врио главы ДНР Денис Пушилин сделал заявление, что первым замом мэра Мариуполя в скором времени станет Дмитрий Бердников. Да-да, Дмитрий Викторович Бердников, мэр Иркутска с 2015 по 2020 гг., уедет в Мариуполь. «… Снимите шляпу, снимите шляпу! Уедет сам, уедет сам – Не по этапу, не по этапу». С русской поэзией XX века на подобные темы можно играться и дальше.

Мой отец – Фёдор Карлович Шмидт – приехал в Иркутск (из деревни в Красноярском крае) поступать в университет в 1958 году. Ему было шестнадцать, семнадцать исполнилось в октябре. Серебряная медаль давала очень высокие шансы на поступление. Отец поступил и, как говорится, «на роду ему было написано» уже потом – в девяностые – работать ректором этого университета.

Ни мгновения не сомневаюсь, что этот иркутский дом не входит ни в какие туристические маршруты по славному городу И. Очень вероятно, что это не единственный дом в Иркутске, который может похвастаться тем своим «качеством», что я опишу в этой колонке. Просто я других не знаю. И, к сожалению, не знаю, как обстоят дела с таким «качеством» у домов в других городах.

Жевательная резинка – жвачка или «жевачка» (такое написание предпочитает изрядное количество знакомых мне людей) – не входит в обязательный для приготовления к войне набор. Тот самый, который мы именуем тремя словами: соль, спички, мыло. Мыло в старину заменяли на керосин. А самые воинственные во все времена заменяют его на патроны. На самом деле, в сей набор персонального (экзистенциального?) чучхе ещё кое-что входит, что называется, по вкусу, но начинается он с незапамятных времен с соли и спичек и точно не включает в себя жевательную резинку.

Бежал я год с небольшим назад по улице Подгорной. Я почему-то по ней никогда не хожу простеньким «пешедрапом», всегда передвигаюсь на повышенной скорости, действительно практически бегом. Даже не знаю, почему так. То ли потому, что там тротуары неудобные и хочется побыстрее свалить с этой улицы, чтобы не подвергать свою жизнь проносящейся рядом автомобильной опасности. То ли потому, что сам я всю жизнь сторонился гор, альпинизма, туризма и прочей романтики рюкзачно-палаточного преодоления собственных слабостей и проверки себя на прочность, поэтому на улице с названием Подгорная мне бессознательно хочется демонстрировать непонятно кому скорость, легкость и презрение к ландшафтным препятствиям.

Время сейчас, сами знаете, мало того, что не мирное, так еще не факт, что не будет проблем, если напрямую его назвать военным.

Не побоюсь предположить, что основным предметом политологической рефлексии в регионах, несмотря на все ковиды, СВО и мобилизации, остается вопрос о полезности, бесполезности или вредности руководителей регионов инорегионального (варяжеского) происхождения. Удивительное дело, этот вопрос не стоит сейчас столь остро в Иркутской области, хотя, казалось бы, где, если не у нас, с нашим-то конфликтным бэкграундом на эту тему бесконечно рефлексировать? Совершенно сознательно отказываюсь объяснять это «притупление земляческой боли» какими-то невероятными успехами правления губернатора Кобзева.

Вы будете смеяться, но настоящим Сократом нашего времени оказалась Алла Борисовна Пугачева. Я не шучу. Я сам этому удивляюсь. Отдельно удивляюсь тому, что вот кумир моей юности Борис Борисович Гребенщиков ведет себя в противостоянии с нашей авторитарной властью и в реакциях на все неоднозначности происходящего очень попсово и неизобретательно, а всегда чужеродная мне старушка Алла показала в этом жанре настоящий авторский мастер-класс. Однако, наверняка заинтриговав упоминанием Сократа, объясню, почему Пугачева это Сократ.

7 сентября умер Володя Грицина. «Живая легенда» андеграундного Иркутска стала просто легендой. Володе в каком-то смысле повезло с фамилией. В рок-тусовке 1980-х, как и положено в «альтернативных средах», его окружали люди с кличками (никами), а у него фамилия была такая, что ни в каких кличках нужды не было. Грицина и Грицина – все называли его только так. Некоторые мои товарищи успели в последние несколько лет поназывать его Альбертычем. Возраст уже позволял переходить на отчества.

Дал развернутый комментарий для одного проекта в ютубзике – о жизни в разных российских регионах. Ключевым вопросом был такой: что в последние год-два является «темой № 2» в вашем регионе? Почему темой № 2? Ну, потому что за аксиому можно принять, что тема № 1 сейчас это последствия 24 февраля и украинская баталия, а раньше таковой первейшей темой была адова ковидла. Считайте эту колонку отчетом перед земляками из славной локации с неформальным названием «середина Земли» про что иноземельцы спрашивали и как отвечал.

25 августа в Иркутском областном музее имени В. П. Сукачева открылась выставка «Бубновый валет». Выставляются произведения отъявленного художественного хулиганья времен «серебряного века» русской культуры из коллекции Русского музея. «Бубновым валетом» сначала называлась выставка неформатных творцов (1910-1911 гг.), потом это словосочетание стало условным названием тусовки русских художников, относящихся к так называемому «раннему авангарду». С учетом того, что сейчас для русской культуры настали времена внешней изоляции (и частично самоизоляции), замечу, что русский художественный авангард в мировой культуре является таким же вкладом (и брендом) русской культуры, как «русский роман» Толстого и Достоевского, пьесы Чехова, русская оперная и симфоническая музыка, русский балет и прочий «медведь с балалайкой в одной руке и с бутылкой водки в другой верхом на космическом спутнике». Если кто в нынешние времена чрезвычайного международно-политического обострения еще не забыл непосредственно предшествовавшее наступлению этих времен открытие Олимпиады в Сочи, то наверняка помнит, что тема русского авангарда обыгрывалась в том действительно интереснейшем шоу вместе с первым балом Наташи Ростовой и прочими достижениями русской культуры, аукнувшимися во всем мире, включая нашу кровавую революцию и беспощадную индустриализацию (под музыку Шнитке и Свиридова) и хит «Нас не догонят» легендарной группы «Тату» с её образами неисправимо запущенной неправильной сексуальности.

Помню благословленные времена «бархатного авторитаризма» (речь о нулевых, разумеется), когда модные медийщики бодро бравировали яркой метафорой – медиа это зверь, он голоден, его надо кормить. Даже книжка иностранная с роскошным названием «Накорми зверя по имени медиа» была тогда переведена на русский язык. Признаться, мне всегда казалось, что хронический голод по поводу хайповых новостей испытывает публика, иначе говоря, общество. Публика и есть зверь, оглашающий своим голодным рыком окрестности и пугающий персонал и посетителей условного «зоопарка», а медиа это только персонал, подкармливающий хищника.

Ниже – выполненные словами «картинки нашего времени». Свободная и спокойная, да и просто безопасная публичная рефлексия по поводу происходящих прямо сейчас событий мировой истории в данный момент исторического времени практически невозможна – это признают и сторонники спецоперации из числа «свободных и спокойных». Разумеется, в этом не сомневаются противники спецоперации, абсолютное большинство которых, к слову сказать, уверены в том, что никаких «свободных и спокойных» среди их оппонентов нет и быть не может. Поэтому просто поделюсь иркутскими «Z-картинками». Для памяти о нынешнем времени.

Это важное и любимое иркутянами развлечение – сопоставлять скупые «территориальные данные» из пьес Александра Вампилова с иркутскими территориальными и топонимическими реалиями. Споры могут возникать даже вокруг более или менее ясного. Локация «Старшего сына» - Ново-Мыльниково. Вроде бы очевидно, что автор намекает на Ново-Мельниково, ныне более известное иркутянам как микрорайон Первомайский (станция электричек по-прежнему, Ново-Мельниково). Однако жители Ново-Ленино готовы утверждать, что Вампилов имеет в виду их «Новолягу». Более того, живущие на Заводской утверждают, что в «Старшем сыне» всё «точно как на Заводской».