Иннокентий Омулевский, автор «Дон-Кихота»

Иркутское Ново-Ленино в народном иркутском языке стало «Новолягой», что называется, на моей памяти. Я провел в Ново-Ленино часть своего советского детства, бывая в гостях у бабушки, по сути, проводя у нее все нелетние каникулы, и никакой «Новоляги», не говоря уже о еще более недавнем «НЛО», я не помню. А вот улица Омулевского устами проживавших на ней иркутян называла себя «Омулягой» всегда. Ну, может быть, и не всегда, но сколько я себя помню.

-

Меж тем, с официальным названием улицы связан один из самых забавных топонимических сюжетов Иркутска, да и, пожалуй, всех городов на свете. Уж точно самый забавный сюжет, связанный с иркутскими историями «переименования улиц». Сюжет, который порадовал бы всех, кто в былые времена присягал на евангелии постмодернизма, современными снобами именуемом «постиронией». Сюжет этот про переименование без переименования. Такое любили-обожали всяческие французские философы-постструктуралисты-постмодернисты, превратившие философию в служанку языкознания, на манер того, как прежде она побывала служанкой богословия в Средневековье и служанкой науки в Новое время. Случившееся с улицей Омулевского в Иркутске порадовало бы французских умников типа Дерриды или, извините за выражение, Бодрийяра, порадовала бы моего любимейшего писателя Хорхе Луиса Борхеса, и уж точно порадовала бы героя одного из самых гениальных рассказов Борхеса – «Пьер Менар, автор «Дон-Кихота»». Ни в коем случае не призывая читать нечитабельных Дерриду с Бодрийяром, призываю всех прочитать этот рассказ Борхеса (некоторые умники, кстати, называют его «литературной мини-Библией постмодернизма» или «литературным манифестом постмодернизма») хотя бы для того, чтобы врубиться в заголовок этой колонки.

Итак, пересказываю сюжет про улицу, заранее сообщив, что глубоко в него не вникал, и заранее извиняясь перед теми, кого этот факт напряжет.

Была в Иркутске улица Омулевская. В честь омулей, то есть самой известной в мире байкальской рыбной живности. И это было совершенно естественно – как в иркутской топонимике без упоминаний об омуле? Где-то до 1960-х годов была такая улица. То есть во времена, когда в досоветском, а потому в советском Иркутске еще можно было купить омуль. А потом, когда с омулем возникли большие проблемы, улицу Омулевскую переименовали в улицу Омулевского. В честь проживавшего в XIX веке в Иркутске мало кому известного прозаика и поэта Иннокентия Васильевича Омулевского (настоящая фамилия – Федоров).

Мало кому известный И. В. Федоров-Омулевский написал три романа: «Шаг за шагом», «Попытка - не шутка» и «Новый губернатор». Ничего из этого я не читал. Ни одного иркутянина, который бы это читал, не встречал. Но замечу, что, судя по названиям произведений, писатель этот блестяще предсказал всю суть политической истории Иркутской области после СССР. Провидец! Незаслуженно забыт. Я правильно сделал, что его вспомнил.

Товарищ Салтыков-Щедрин в свое время написал рецензию на роман Омулевского «Шаг за шагом». Злоязыкий товарищ покритиковал роман за то, что в нем много книжности, герои очень похожи друг на друга, «действие идет несколько вяло», но «недостаток объективности восполняется лиризмом».

Черт побери, это же исчерпывающая формула иркутской жизни: вялое действие и восполнение недостатка объективности лиризмом. Надо признать, что автор знаменитой «Истории одного города», как сказали бы современные дебилы, «умел В схватывающие суть описания городской жизни». Почему с предлогом «в»? Ну это вопрос к дебилам.

Школа — не место для дрессировки детей

Попытки превратить школу в воспитательное учреждение вместо образовательного не пойдут на пользу никому.

Госдума свихнулась на почве личной жизни?

Для некоторых думцев законотворчество явно становится инструментом психотерапии.

Так ли мы близки к Третьей мировой, как кажется?

Мир за последние десятилетия сильно изменился.

Ненависть к альтернативам докатилась до молока

Агрессия ко всему «альтернативному» не только противоречит идеалам свободы, но и опасна для здоровья.

Как Дональд Трамп может насолить Илону Маску?

Нынешний президент Америки не склонен прощать, если затрагивают его лично.