Авторские колонки

В полку «иностранных агентов» (недоброжелатели сказали бы, что в «колонне», сами понимаете, с каким номером) прибыло. Фамилии все звучные: Дудь*, Шульман*, Шаинян*… Не уверен, что Карен Шаинян* называет себя «иркутянином» – точнее, уверен, что не называет – но он из Иркутска, уехал в Москву и много куда потом больше двадцати лет назад, поэтому позволю себе короткую «мемуаристику» с ним связанную.

Умер Жириновский – отправился, так сказать, на вечное заседание Государственной думы – и в очередной раз пришлось прочитать, что «вот теперь девяностые кончились». Перед этим читал ровно то же, когда умерла… Мадлен Олбрайт. Как обычно, припомнил еще минимум с десяток тех, в связи с кончиной которых тоже придется услышать, что «теперь-то уж точно девяностые закончились». Дай Бог им всем здоровья и долголетия, конечно. Всем – и нашим, и «фирмачам» типа Билла Клинтона и Моники Левински, которые ведь тоже девяностые, причем, не только американские, но и «наши» девяностые.

Первое правило жизни в политически-горячечные времена – не пороть политическую горячку. Что это значит для простого обывателя? Надо уметь давать любым горячим новостям «эмоционально отлежаться» и, самое главное – уметь дожидаться появления хоть малого количества хоть сколько-нибудь беспристрастных оценок.

Чем хороша колумнистика, так тем, что даже если ты не делаешь текст из субъективных оценочных суждений, жанр не предполагает тщательной выверки фактов и ссылок, вполне достаточным может оказаться просто пересказ с чужих слов. Сюжет, который я расскажу в этом тексте, является по большей части пересказом – я уточнил в открытых источниках только, что называется, стержневые факты. «Изюминку» сюжета я перескажу со слов своего, без преувеличения можно будет сказать, выдающегося коллеги по историческому факультету Иркутского государственного университета – профессора Виктора Иннокентьевича Дятлова. Он сам разбирался с материалами-свидетельствами, знакомился с некоторыми научными исследованиями этих дел давно минувшей старины.

Как говорил незабвенный герцог в гениальном фильме «Тот самый Мюнхгаузен», некоторые тут стали себе позволять накладные карманы и обуживать рукава. Я к тому, что мэр города Вильнюса Ремигиюс Шимашюс позволил себе поговорить с Иркутском как с «русским военным кораблем». Шимашюс этот записал видеообращение к жителям бывших городов-партнёров Вильнюса, из которого жители Иркутска узнали, что они были партнёрами Вильнюса – были, потому что мэр, по сути, заявил, что партнерские связи «порваты». Вильнюс теперь на одном гектаре с российскими городами не присаживается. Ссылку на видео не даю, ибо время сейчас такое, что не до свободы слова, вдруг ссылка оскорбит нежные чувства наших надзирающих и карающих органов. Кому надо, пусть сам ссылку ищет. И сам в ссылку едет. Шутка.

Ну что же, дело идет к тому, что чем бы ни закончилась специальная военная операция на Украине, в истории союза братских народов, ставших братоубийственными, будет поставлена скорее точка, нежели многоточие, но даже многоточие взывает нас к пересмотру многих привычных основ и даже оснований, в том числе и к пересмотру истории. Сугубо по-иркутски поставлю вопрос, как это будет для Иркутска, и какие исторические шансы на новую большую историю у Иркутска могут появиться?

Несмотря на то, что события последних десяти дней всех нас вернули из волшебного мира политических гибридностей (особенно из мира высокоумных разговоров о них) в мир совершенно реальный – с «продолжением политики другими средствами», со связанными с этим нетерпимостью и злостью, со страхами и ужасами – совершенно новые парадоксы и гибридности замаячили на горизонте.

Ну что, дорогие фейсбучные друзья, хвастайтесь! Кто скольких забанил? Сколько расфрендил? Пользуясь случаем, хочу покаяться. Хочу, как говорили в сталинские времена, «на коленях просить прощения у партии». Только не у партии фейсбука, а у гневно-цензурного фейсбучного начальства. Я многими ругательными словами проклинал фейсбук за идиотские баны на пустом месте. Я грозился сбежать из фейсбука в социальную сеть Трампа при первой же возможности. Я был неправ. Фейсбук оказался не просто умнее меня, он оказался высшей силой, у которой я пользуюсь особым расположением. Три недели назад он забанил меня на долгий срок за комментарий к собственному посту об английской королеве Елизавете II, в котором я выразил надежду, что великая королева англосаксов побьет монархический рекорд продолжительности правления, установленный «королем лягушатников» Людовиком XIV. Вот за «лягушатников» и забанили. По статье «ненависть». Это не шутка, а самая настоящая правда. Так вот теперь я всю жизнь буду благодарен фейсбучному цензурному руководству за этот бан, потому что когда началось то, что я вынужден называть «специальной военной операцией», дабы у медиаресурса, на котором вы читаете этот текст, не возникло никаких проблем с «надзирающими и карающими инстанциями», я имею счастливейшую возможность ни в чем не участвовать, никого не раздражать и сберегать огромные объемы нервных клеток.

Устройство современного общественного сознания и сознания общественных активистов таково, что в нём всё на всё по принципу «игры с нулевой суммой». Вроде бы еще совсем недавно активная часть общества была занята ректором «Шанинки» Зуевым, находящимся в СИЗО, закрытием «Мемориала» и пытками в российских тюрьмах, в частности, в исправительной колонии в Ангарске (для географической простоты называемом Иркутском). И вот фейсбучная френд-лента словно языком слизала, все уже заняты исключительно кусачими бродячими собаками, а вот уже все заняты вероломным нападением Путина на Украину, правда, не скажу, каким по счёту. Зуев по-прежнему сидит, «Мемориал» по-прежнему в загоне, про пытки ничего не знаю – не удивлюсь, если пытают, как пытали – но не до пыток уже. Специально перед написанием этой колонки заглянул в вечно пылающие фейсбуки ряда товарищей. Все они пылают Украиной и путинской военщиной, ни слова о Зуеве и «Мемориале», хотя ещё недавно они пылали только ими. Такая вот особенность мышления современного человека. Любая актуальная тема занимает весь объём мозга, но исчезает из него тоже полностью, будучи заменена другой, тоже располагающейся на весь объём. К слову сказать, подобная «тотальность» и одновременно «скорость перемены» мышления является эффективной поддержкой для авторитаризма XXI века, но на эту тонкую и очень интересную политологическую тему поболтаем в другой раз.

Профессор Плейшнер пятый раз выбрасывался из окна. Яд не действовал. Тьфу, перепутал. Россия нападала на Украину пятьдесят пятый раз. Bloomberg не действовал.

Виктору Ивановичу Кондрашову сегодня исполняется шестьдесят. Уверенно предположу, что никаких особых переживаний по поводу возраста у юбиляра нет. Во-первых, мало кто даст ему больше пятидесяти. Во-вторых, стиль жизни, который Виктор Иванович демонстрирует в социальных сетях, пусть и позволяет бесконечно иронизировать по поводу интенсивности и результативности его работы депутатом Законодательного собрания, но ни секунды не позволяет сомневаться в том, что у юбиляра все окейно и в плане здоровья, и в плане настроения, и в плане событийной насыщенности жизни, и, что подчеркну особенно, в плане «эстетики существования».

29 января в центре современного искусства «Огонь» открылась выставка (будет работать до 28 февраля) гениального иркутского фотографа Антона Климова «Локальность». Выставка результатов его, как сейчас бы сказали снобы-сволочи, «колабы» с журналом «Люди Байкала» и с одним знаменитым американским изданием, которое не называю, поскольку план по «иностранщине» в моей колонке будет выполнен и без оного. На открытии выставки была импульс-экскурсия самого Антона и несколько «движух-массовух», например, «стендап-выступления» (не путать с выступлениями стендап-комиков) самых разных людей на тему «смыслов» иркутской жизни вообще и жизни на Байкале в частности. Сами организаторы, журналистки Ольга Мутовина и Елена Трифонова, определили этот жанр как «короткие истории о том, как люди находят смыслы там, где их не видят другие».

В первый рабочий день после каникулярного новогодья Кировский районный суд города Иркутска продлил Сергею Шеверде, экс-министру лесного комплекса Иркутской области, содержание под стражей до 13 апреля. Сложно вспомнить, сколько таких продлений уже имели место. Шеверда находится в СИЗО больше двух с половиной лет. Есть ощущение, что и до трёхлетки дойдет дело.

Давненько я в своих колонках не баловался… этим самым, как его, чёрта? ... «сторителлингом». Рассказами о разных иркутских людях, то бишь иркутянах. Несколько дней назад довелось мне участвовать в классическом русском разговоре на тему, можно ли что-то сделать, чтобы в отечестве нашем не воровали и не грешили совсем уж отвязной коррупцией, а если можно, что конкретно можно сделать? Разговор этот, как часто бывает меж нас, простых обывателей, а не экспертов, быстро свернул из проговаривания унылых мантр про «структурные реформы» и «развитие институтов» в гораздо более увлекательное обсуждение «общественных нравов» и таинственных законов их трансформации. Вот я и вспомнил об одном иркутянине.

Побывавшие в постновогоднее безделье и бездумье в торгово-развлекательных центрах Иркутска, потолкавшиеся в тамошних толпах и даже постоявшие в очередях, могли размышлять вот о чём. Во-первых, не стоит ли капиталистическому человечеству действительно всерьёз задуматься над четырёхдневной рабочей неделей, ведь если бы не вроде бы проклинаемая работодателями и адептами протестантской трудовой этики каникулярная январская декада, все эти многочисленные люди, быть может, и провели бы эти дни на своих рабочих местах, но не потратили бы ту кучу денег, что они потратили в ТРЦ? Вдруг современному капитализму и в самом деле выгоднее – о чем давно твердят некоторые экстравагантные футурологи – чтобы люди поменьше работали, а побольше отдыхали и тратили? Второй пункт для размышлений обладает иркутской спецификой – праздных и празднующих потребителей в каждом конкретном иркутском ТРЦ было бы, наверное, поменьше, если бы накануне новогодья надзирающие инстанции не закрыли «СильверМОЛЛ».

Ни в какие «пророческие сны» и всяческие «сонники», приготовленные профессионалами иррационального анализа действительности, я не верю, но, тем не менее, всегда с особым вниманием отношусь к тому, что мне приснилось в новогоднюю ночь. Друзья-знакомые знают про эту мою привычку-традицию, поэтому всегда интересуются 1 января, что снилось, и пытаются вместе со мной на основе предоставленных мною (точнее, пересказанных) материалов что-то понять про ожидающее нас будущее.

Ну что же, наступил пятьдесят второй понедельник года, а значит и день моей пятьдесят второй в этом году колонки. Увы, она будет пятидесятой – два понедельника пришлось пропустить из-за адовой ковидлы, о которой, правда, была написана своя колонка. Но есть у меня многолетняя персональная колумнистская (или колумнистическая?) традиция. В последней колонке года я рассказываю какую-нибудь сказку. Вот, например, «Легенда о третьем иркутянине» или «Сказка об иркутской маске». Этой «сказочной» традиции изменять не хочу и приступаю к рассказу сказки сейчас, замечу только, что делю авторство с сыном. Лет десять назад мы её сочинили.

Про «литературоцентричность» России давно сказано многое. Аргументов полно. Достаточно поговорить с поклонниками русского рока 1980-х, обнаружить у них странную для многих меломанов склонность ценить вроде бы музыкальные произведения в первую очередь за текст (слова), а не за собственно музыку, понять заодно, что такое не самое логичное явление на свете как «русский рэп» обрушилось на Россию как на вполне унавоженную почву. Ибо «литературоцентричность», чтоб ей пусто было.

Понимаю, что всем надоел со своим Левченко – успокаивает, правда, то, что и сам Левченко всем надоел. Просто вчера-сегодня вторая годовщина сноса «народного губернатора». 12 декабря 2019 года губернатор Иркутской области Сергей Георгиевич Левченко подал «царю» долгожданное заявление об отставке, а 13 декабря в область прибыл новый губернатор (приставка «врио» будет снята с И. И. Кобзева осенью того же года после победы в первом туре губернаторских выборов). Не факт, что через год хоть кто-то обратит внимание на эти все-таки исторические для нашего региона даты. Уже сейчас никто из тех, кто работал с Левченко или на Левченко, об этом не вспомнил публично. Поэтому позволю себе еще немного рассуждений на тему, почему у Левченко не получилось. Помня, что написал уже вагон знаков на эти темы, обещаю не повториться.

Тост «За лося!» был очень популярен в годы моей алкомолодости. Непонятно почему, но произносившие его были часто уверены, что тоста этого никто не знает, что они этим тостом просто поразят в самое сердце собутыльников. И если не хотелось обидеть хорошего или просто нового человека, после того, как он произносил: «Выпьем за лося!» – следовало подыгрывать, имитировать незнание этого всем изрядно надоевшего тоста. Вопрошать с деланным изумлением: «За какого ещё лося?». Тостующий, искренне уверовавший в неотразимость инновационности собственного остроумия, провозглашал: «Выпьем за то, чтобы жилося, пилося, работалося, отдыхалося, трахолося…». И так далее. Истинные мастера застольного лосеведения выдавали до двух-трех десятков «неправильных глаголов».