Мнения и сомнения

На голосовании по поправкам в Конституцию у граждан впервые за долгое время появится возможность выразить решительное несогласие с политикой властей.

В 24 регионах России доходы просели на треть, где-то — вдвое, отмечает директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.

Можно ли исключить, что в понимании Природы мы недалеко ушли от племен Уганды, и нынешняя борьба с COVID-19 не будет воспринята потомками как дикость?

Глеб Павловский, один из наиболее известных российских аналитков и политконсультантов, экс-руководитель Фонда эффективной политики: "Уйдя в 2011 году от власти в качестве советника, причем вовлеченного советника, так сказать «играющего тренера», я получил возможность думать"

Власти увидели, что госрасходы вдвое больше доходов. Выбор был прост: или распечатать кубышку, или махнуть рукой на ковид.

Вирус позволил воскресить советские практики — закрытие границ, расслоение общества, тотальный контроль и запреты, в общем, все то, о чем мечтала наша власть.

Великие хозяйственные планы — неотъемлемая часть этого двадцатилетия. И хотя каждый раз что-то мешало их выполнить, очередной проект уже сочиняют.

Наша система и лично вождь хвалили себя за готовность к особым ситуациям. Эпидемия показала, что все чрезвычайное вгоняет их в панику.

Никакие всемирные картели от дешевизны топлива не спасут. Однажды страна через такое уже прошла — приспособится и сейчас.

Если называть вещи своими именами, то эпидемия выявила огромные дыры в той социальной политике, которую последние десятилетия проводила власть.

Кажется, занесенная к нам с Запада идея о прямых выплатах населению в этой экстремальной ситуации становится важным фактором политической жизни. С одной стороны, ее с вполне конкретными цифрами опубличила группа серьезных экономистов — Сергей Гуриев, Владислав Иноземцев, Константин Сонин и другие, а затем и Алексей Навальный. С другой стороны, государство через заявления Эльвиры Набиуллиной и Дмитрия Пескова заявило, что этот подход нереалистичен, поверхностен и вообще страдает популизмом. В прежние времена, еще несколько месяцев назад, эта история так бы и завершилась как обычно: государство, пожав плечами, так и пошло своей дорогой.

Колебания насчет того, снять ли режим изоляции, вызваны вовсе не анализом хода эпидемии. Путинская система страстно не хочет раздать гражданам немного денег.

Власть не отважится сама устанавливать цены на еду - хотя премьер Мишустин уже поддержал подобную идею, это было сделано под влиянием политического момента, полагает экономист Евгений Гонтмахер.

Начну не с главного. Длиннейшая видеконференция Владимира Путина с губернаторами разошлась на остроты из-за его ультракороткого вставного обращения к нации. Точнее — из-за фразы о половцах и печенегах. Мне нечего добавить к спорам о том, уместно ли подгонять к сегодняшним нашим бедам шутку, приписываемую адвокату Федору Плевако: Россия, мол, пережила печенегов и половцев, переживет и кражу серебряного кофейника его подзащитной. Доверим в этом разобраться моралистам и филологам.

Россия выделяет рекордно мало средств на поддержку своих граждан, хотя накопленные запасы огромны. Феодально-авторитарная система просто не хочет их тратить.

Число зараженных ежедневно растет по экспоненте. Москва, на которую приходится уже 70% выявленных случаев, безо всяких оговорок стала очагом эпидемии. Несколько других регионов, возможно, тоже, — но госстатистика, опровергать которую запрещено под страхом тюрьмы, этого пока не замечает.

Раздача денег населению стимулирует продажи еды и лекарств, но не поможет ситуации во многих других отраслях, предупреждает экономист Игорь Николаев.

Триллионы рублей, которые Госдума согласилась потратить на социальные обещания Путина, вряд ли помогут серьезно снизить уровень бедности в России.

Владимира Путина считают корифеем политических сюрпризов. Это так. Но логику его действий расшифровать легко. Не надо только подгонять вождя под шаблон деятеля, который приспосабливается к подданным и ищет их похвал.

Для экономических отношений с внешним миром уходящие 2010-е можно уверенно назвать потерянным десятилетием.