Право на памятник

Памятник Евтушенко поставили в Зиме, но по его поводу выносят мозг себе и друг другу в основном жители Иркутска. Это не должно удивлять. Настоящий «комплекс памятников», уникальная способность испытывать по вопросу о памятниках чрезвычайное возбуждение в любое время дня и ночи – все это важные составляющие иркутской натуры.

Наверное, это как-то связано с животворящей основой иркутской жизни – способностью разжигать высокие страсти без способности их удовлетворять. Иркутск это ведь город вечного духовного петтинга. Он, например, разжигает страсть к великому историческому прошлому и разжигает ее не на пустом месте. Однако удовлетворить эту страсть в полном объеме не может. Потому и становится для иркутян какой-нибудь средней художественности памятник Гайдаю или высокой исторической скандальности памятник Колчаку поводом для кипения страстей, сражения умов и риторического напалма для нервных клеток.

Рисунок  Сергея Елкина

Выход из этой фрустрирующей всех иркутян-невротиков ситуации, мне представляется, только один.

Энди Уорхол, как известно, прославился не только изображениями банок томатного супа, но и знаменитым, выдающимся по уровню гуманизма высказыванием про то, что «каждый человек должен иметь право на собственные пятнадцать минут славы». Гнаться за славой в эпоху социальных сетей уже не очень спортивно, все теперь имеют возможность «жить трусами наружу» или вообще «без трусов». А любое «без трусов» совсем без славы гарантированно вас не оставит. Поэтому давно пора задуматься о каких-то других разовых (эпизодических) правах человека.

Иркутянин это, конечно, не человек, а нервный сгусток абсолютного духа, но право тоже имеет. Должны быть особые такие - «права иркутянина». И в этот набор «прав иркутянина» должно быть включено право на сутки собственного памятника. Нет, не памятника самому себе. А памятника кому-нибудь или чему-нибудь по собственному проекту. У каждого иркутянина в голове не меньше десятка таких проектов. Пусть хоть один станет реальностью.

Технически это несложно. Установить очередь, как в детский сад. Когда очередь подходит, иркутянин объясняет мастерам замысел своего памятника - они делают его из какого-нибудь папье-маше. Да и мастера сейчас не нужны. Дизайнеров достаточно. Есть ведь 3D-принтеры, которые легко напечатают памятник из какого-нибудь недорогого материала. Но метра три высотой, чтобы это все-таки памятник был, а не хрен собачий. По прошествии суток памятник сносят и устанавливают – опять на сутки - памятник от следующего иркутянина.

Вот подходит, например, моя очередь. Я думаю: «Кому бы памятник замутить?» Думаю и решаю – пусть это будет памятник кумиру моей юности Борису Гребенщикову, кумиру моей ранней зрелости Мишелю Фуко и моему любимому писателю Хорхе Луису Борхесу. Сообщаю дизайнерам идею – сделать памятник под «Золотой ключик». Гребенщиков в образе лисы Алисы, Борхес в образе кота Базилио и Мишель Фуко в образе Буратино. С книжкой «Слова и вещи» в руке вместо азбуки. Дизайнеры делают проект. 3D-принтер его изготавливает. Памятник ставится на перекрестке улиц Ленина и Маркса. Я делаю на его фоне селфи. Желающие делают на его фоне селфи. На следующий день памятник убирают и ставят новый – Саманте Фокс или Индире Ганди. Как следующий иркутянин скажет.

Примерно за полторы тысячи лет каждый из ныне живущих иркутян реализует свое право на памятник. С помощью сурового ценза оседлости, через исключение из списка метеков, а также поддававшихся на соблазн западного дрейфа, плюс разных асоциальных личностей и этих самых… как их, чертяк?… абсентеистов, список имеющих право на памятник можно сократить. До тысячелетия.

Ну а чего? В городе И. надо жить долго.

Где государству взять денег? В наших карманах

То, что государство поглубже залезет в карманы граждан в грядущие года, было ожидаемо, поскольку у бюджета заканчиваются источники пополнения.

• Выборы в Иркутске, Иркутской области и в России