Из истории иркутского Гайд-парка

Большая война между властью и оппозицией вновь перестала быть маневренной («политически-маневренный январь» уже неделю как закончился) и опять стала позиционной. Как горько шутили во времена I мировой войны, идут кровопролитные сражения, но то «за домик лесника», то «за переправу через ручей».

-

Как хорошо известно читателям этих колонок, их автор из тех, кто всегда пытается разыскать хоть какую-нибудь уникальность Иркутска, нередко даже там, где ее нет и быть не может. Ну и, как всем известно, между двумя протестными выходными мы пожили с мыслью о том, что Иркутск уникальный город – здесь не разгоняют, не бьют дубинками, не вяжут даже участников несогласованных с местными властями протестных мероприятий. Как человек, позволивший себе поставить в колонку на эту тему совершенно вольнодумское фото, я ощущал себя в моральном праве предаваться вполне охранительским рассуждениям. Мол, совсем уж до «синих трусов на сером доме» скатываться не стоит. Надо, мол, выставлять вокруг здания областной власти цепь по-крымски вежливых силовиков, уткнувшись в которую, гипотетическая протестная толпа будет сваливать в сквер, к фонтану, и бузить уже там. Главное не грубить, не бить, все равно – я почти уверен в этом – никто у нас прорывать оцепление не будет. Рассуждения на эту тему я заканчивал так: мол, и нынешняя власть, и нынешнее общество, и власть с обществом из «прекрасной России будущего» не заинтересованы в том, чтобы Гайд-парк творился у нас прямо на крыльце властей, все-таки Гайд-парк и Букингемский дворец должны существовать в разных местах.

Неделю назад пришлось отчитаться в колонке о том, что «Иркутск встал в общий строй». 31 января отчетливая линия власти на то, чтобы не просто не идти ни на какие уступки, но и жесткими методами подавления уличного протеста демонстрировать бессмысленность каких-либо надежд на такие уступки, не прервалась нигде в стране. Иркутск не оказался на этот раз ни слабым, ни свободным звеном. На данном этапе власть, безусловно, победила – «центр управления протестом» заявил о постановке протеста на позиционную паузу – однако, скажем прямо, настоящей победой не является победа, достигнутая через насилие. Настоящая победа – победа над умами, а не телами. Так что власти надо что-то придумывать, если она хочет победить по-настоящему.

Раз уж Гайд-парка у нас в Иркутске не получилось, вспомню о временах, когда он тут у нас был. То ли в конце весны, то ли в начале лета 1988 года на одном из самых прекрасных отрезков набережной – прекрасных в прошлом, до того, как там разлегся ресторан «Нежный бульдог» – советская власть дозволила быть иркутскому Гайд-парку. Любой желающий мог выступить на любую политическую тему перед любыми, кто пожелал его слушать. Я помню, как впервые появился там с другом Пашей Ребриковым – мы были еще школьниками. Слово взял ныне покойный почти профессиональный борец с советским тоталитаризмом Павел Малых. Малых поразил меня тем, что у него на груди отливал тусклым самодельный значок с ликом Бориса Ельцина, вырезанным из газеты. На нас с Ребриковым тоже были самодельные значки – только в значковую основу были вставлены лики Бориса Гребенщикова. Я своего Гребенщикова вырезал из «Советского экрана» и вставил в значок из-под «Ну погоди», выкинув из него волка с зайцем.

Такой вот тогда обозначился диссонанс между молодежью и «деданами» образца 1988-го года. Мы хотели революции культурной, а «деданы» революции политической, поэтому, скажу прямо, выплескивали советскую власть вместе со страной тогдашние 30-40-летние, а не мы, тогдашняя молодежь.

В иркутский Гайд-парк мы с Ребриковым больше не ходили – «деданы» с Ельциным на груди были не очень интересны – хотя ни одного рок-концерта не пропустили. Я даже не вспомню сейчас, когда иркутский Гайд-парк у Ангары прекратил свое существование.

Доводилось слышать от юристов, что после Болотной площади в российский закон о митингах было внесено много поправок. Наряду с привычными запретительными, там была и разрешительная – про возможность создания в населенных пунктах площадок для «коллективного обсуждения общественно значимых вопросов и выражения массовых настроений» без согласования до 100 участников. У нас приказом Аппарата Губернатора Иркутской области и Правительства Иркутской области от 31.01.2020 № 1 таковой площадкой назначена площадь Труда перед зданием Иркутского государственного цирка. Ну это я так напоминаю, чтобы закончить колонку на высокой юридической ноте.

О чем воюют маленькие страны?

Конфликт между Таиландом и Камбоджей — это не просто спор о границе.

Можно ли избежать ударов по российскому интернету?

Как пишут специалисты в области гражданское авиации, единовременные потери «Аэрофлота» после недавней хакерской атаки составили 250 млн рублей. Это то, что есть уже сегодня, то есть отмененные рейсы, пропавшие у пассажиров билеты и так далее. Всего же хакеры, которые в цифровом контуре национального авиаперевозчика сидели около полугода, нанесли ущерб порядка миллиарда рублей.

«Традиционные ценности» как оружие неоколониализма

Поддерживать архаику среди покоренных народов более выгодно, чем прививать им ценности цивилизованного общества.

Когда ИИ-модель — это не инновация, а сигнал тревоги

Американский Vogue — эталон стиля и законодатель мод — оказался в центре тихого, но очень знакового скандала. Причиной стал рекламный макет в августовском номере журнала, на котором красовалась модель, сгенерированная нейросетью.

Эвтаназия: дискуссионное право умереть самому

В современном мире, где продолжительность жизни неуклонно растет, а медицина совершает чудеса, все острее встает вопрос о качестве последних этапов человеческого бытия.