Ждут ли войны?

История рассудит, какое из событий 2016-го будет более важным для России — выборы 18 сентября или принятие бюджета на следующий год. Так или иначе, нынешний раунд дележки казенных денег между большими людьми и главными ведомствами буквально приговорен стать судьбоносным. И вот почему.

Размер заранее спланированных трат на ОПК и хроника государственных военных операций, будь они вежливыми или невежливыми, по-своему назревшими или, наоборот, совершенно неожиданными, весьма четко связаны друг с другом. Каждый может объяснять эту взаимосвязь по собственному вкусу, но отрицать сам факт ее наличия невозможно.

В 2011-м официальные расходы по статье «Национальная оборона» составляли 1,52 трлн руб., в 2014-м — 2,48 трлн руб., а в 2015-м — 3,18 трлн руб., то есть даже с учетом инфляции были примерно вдвое больше, чем четырьмя годами раньше. И это при том, что суммарные объемы российского производства в кризисном 2015-м были примерно такие же, как и в 2011-м.

В 2016-м на военные цели запланировано потратить чуточку меньше — 3,16 трлн руб. Причем на самом деле финансирование отстает даже и от этих контрольных цифр. За первые восемь месяцев года исполнение федеральных расходов составило, считая по всем бюджетным статьям, 59,2% от годовой уточненной росписи. А если бы финансирование шло строго по графику, то за прошедшие две трети года исполнение плана трат достигло бы 66,7%.

Причина этого отставания в том, что размер госдоходов в нынешнем году гораздо ниже заложенного в бюджет, и Минфин, пытаясь удержать дефицит на уровне трех процентов ВВП, просто недоплачивает получателям денег.

Суммы, выделенные за январь—август по статье «Национальная оборона», еще не опубликованы. Но в предыдущие месяцы темпы финансирования этой статьи примерно соответствовали среднему уровню исполнения бюджета — в сильном контрасте с прошлым и позапрошлым годами. В 2014-м и 2015-м планы по военным тратам выполнялись с большим, а временами и с очень большим опережением.

Поэтому можно сделать вывод, что номинальные траты на военные цели сократились за прошедшую часть 2016-го где-то на 5—10% против намеченных. Это проясняет логику сенсационного минфиновского проекта сокращения военного бюджета. Если верить недавним утечкам, которые никем не были опровергнуты, Антон Силуанов предлагает в 2017—2019 годах зафиксировать военные траты на уровне, который был бы на 6% ниже официального, но не выполняемого плана расходов по статье «Национальная оборона» на нынешний год.

То есть на самом деле предложение Минфина клонится даже не к урезке военных расходов, а только к тому, чтобы удерживать эти расходы на уровне, на котором их и так сейчас де-факто финансируют. Это именно тот потолок трат, который нащупан стихийным порядком и позволяет кое-как удерживать госфинансы в равновесии.

А дальше предстоит самое интересное. Одобрит ли эту ревизионистскую идею Владимир Путин, и смирятся ли с ней военные и военно-промышленные лоббисты?

Военно-финансовое совещание, только что прошедшее в Ново-Огареве, явно было об этом. Но никаких подробностей публиковать не стали. За вычетом сообщения, что президент велел «дать комплексную оценку расходов бюджета на будущую госпрограмму вооружения». Такие реплики означают, что согласия между ведомствами нет, и главные споры впереди.

Значит, нашей стране предстоит пройти развилку. Чтобы понять ее смысл, вернемся к цифрам. Официальный пик постсоветских военных расходов (3,18 трлн руб., 3,93% ВВП в текущих ценах) пришелся на 2015 год. Большинство экспертов считают, что на самом деле эти расходы, вместе с сопутствующими тратами,  превысили 5% ВВП России.

Таковы же и оценки Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), по расчетам которого военные расходы, вычисляемые в долларах по текущим курсам, составили в 2015-м: у США — $596 млрд (3,3% ВВП), у Китая — $215 млрд (2% ВВП), у Саудовской Аравии — $87 млрд (13% ВВП), у России — $66 млрд (5% ВВП).

Если отбросить несколько очень бедных диктаторских стран с крошечными экономиками, то военные траты, превышающие 5% ВВП, в мире имеют лишь несколько государств, получающих сверхдоходы от продажи нефти, включая и нашу державу; а также Израиль.

Израиль, в общем, привык нести эту ношу, которая частично компенсируется масштабным военным сотрудничеством с США. Что же до нефтеторгующих стран, то прекращение нефтяного бума вынуждает их и к сворачиванию бума военных трат. Та же Саудовская Аравия в 2016-м вряд ли сможет повторить свой прошлогодний рекорд, несмотря на две войны, которые она прямо или косвенно сейчас ведет.

У нас более высокий, чем теперь, уровень военных расходов в последний раз наблюдался только в брежневско-андроповскую эпоху. Но советская экономика была, во-первых, мобилизационной, игнорирующей даже простейшие потребности своих граждан, а во-вторых, могла работать в таком режиме только ограниченный отрезок времени, после чего рухнула.

Поэтому попытка сколько-нибудь всерьез увеличить военные траты возможна у нас сейчас только как краткосрочная акция, исходящая из уверенности, что на подходе какие-то новые крупные войны. Лишь ради этого Путин может махнуть рукой на то относительное экономическое равновесие, которое было достигнуто в этом году.

Если же на повестке этого и ближайших лет только бряцание оружием, то на него с лихвой хватит и тех денег, которые уже тратятся. Этот второй вариант считаю не только предпочтительным, но и более вероятным.

Проверки ждать недолго. До принятия бюджета на 2017 год осталось всего несколько недель.

По инф. rosbalt.ru

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.