Власть для «советского человека»: и угроза, и опора

Особенностями советского человека являются одновременно страх перед государством и ощущение, что без него никак нельзя.

Государство в России не является сакральным — еще с предреволюционных лет, когда сакральность монархии была подорвана, с одной стороны, стремительным процессом модернизации (модерну может быть свойственно почтение к заслугам конкретного монарха — бельгийского Альберта в Первую Мировую или британского Георга во Вторую, — но не сакрализация института), а с другой — печальной историей с Распутиным, многократно преувеличенной общественным мнением.

Черты сакральности были у Ленина и Сталина, но это не помешало стремительной — и, пожалуй, бесповоротной — десакрализации первого в начале 90-х и быстрому демонтажу «культа личности» второго после ХХ съезда. Сакральностью пытались наделять партию как институт, вставляя упоминание о ней в последнюю версию советского гимна, — как раз в период, когда моральный кризис системы был в разгаре.

Советский человек — это и нынешний гражданин России, получивший образование в СССР и воспринявший советскую систему ценностей. Государство в ней — это одновременно и угроза, и опора. Угроза — потому что в любой момент оно может задействовать карательную функцию, не разбирая правых и виноватых. Опора — потому что без него страшно. Причем государство выполняет функцию не только защитника в условиях, когда страх войны носит перманентный характер («комплекс 22 июня»), но и эксклюзивного распределителя ресурсов. Обе функции оно выполняет далеко не идеально — но альтернативы нет. Общественная и частная благотворительность были ликвидированы.

Многие горизонтальные связи были разрушены с гражданской войной, массовыми перемещениями населения в ХХ веке, ликвидацией системы негосударственных корпораций (инженерной, медицинской и др.), а затем и с вытеснением расширенной семьи нуклеарной, замкнутой в квартире многоэтажного дома. Налаживание таких связей сдерживается тотальным недоверием между людьми — на фоне официального коллективизма общество в реальности было атомизированным.

У людей, воспитанных уже в постсоветское время, с доверием лучше, но их сравнительно немного в стареющем обществе. И старшие поколения воспринимают их как неразумных и ненадежных.

Алексей Макаркин, политолог — для Telegram-канала Bunin&Co

Глобальный раскол мира: по каким принципам он сегодня происходит?

Нынешний мировой конфликт пролегает не по национальным границам, хотя внешне все выглядит именно так. Но на самом деле это столкновение двух диаметральных проектов будущего — глобального «по Швабу» и MAGA в любой его интерпретации.

Будет ли Америка Трампа «снова великой»?

С каждым днем крепнет ощущение, что business-friendly Дональд Трамп при сохранении своих нынешних подходов может принести экономике США результат прямо противоположный обещанному в ходе предвыборной кампании.

Зеленский и Трамп: роковой вопрос «Ты меня уважаешь?» вроде урегулирован

После письма Зеленского Трампу и выступления президента США в Конгрессе мощный приток конспирологии в соцсетях сошел на нет. Хотя напряженность сохранилась, стремление сторон к продолжению переговоров очевидно.

Народ спит под обстрелом пропаганды

Причина нежелания существенной части соотечественников ясно и четко осознать окружающую реальность не в том, что «народ» изначально не тот и его когнитивные функции имеют какой-то врожденный дефект.

Предложено с трибуны Совфеда: крепостное право для студента

В жизни иногда такое бывает: перемещался человек с места на место, искал лучшей доли — в учебе, работе, карьере, — а в определенном возрасте решил свой опыт обобщить, итоги подвести. Ну, например, чтобы с внуками поделиться, оградить их от повторения своих ошибок. И вот с высоты прожитых лет он говорит о том, что зря оставил родной городок — мол, надо было там учиться, реализовываться, а меня зачем-то в столицы потянуло.