Российские власти и мигранты: метания между «изгнать» и «заманить»

Пандемия показала, что ни одна страна в мире так сильно не зависит от притока рабочей силы из-за рубежа, как Россия.

Когда дело касается какого-либо сложного вопроса, современное российское квазигосударство не знает, как поступить. Типичный пример — отношение к мигрантам, которое колеблется, видимо, в зависимости от расположения небесных светил. И пока госчиновки, как плохие танцоры, механически выделывают заученные па, насущная проблема переходит в разряд неразрешимых задач.

Сто с небольшим лет назад Первая мировая война начисто снесла шаткое здание Российской империи. Правящее сословие тех времен, одолеваемое архаичными представлениями о мироустройстве и мистицизмом, попросту не справилось с возросшей сложностью политического уравнения и так и не сумело должным образом организовать управление армией и обеспечение фронта и тыла. И это несмотря на то, что в той чиновной среде было немало честных и порядочных людей, которые были не чета нынешним безродным выскочкам.

Между тем сегодня роль всеразрушительной войны может выполнить пандемия COVID-19 и сопутствующие ей возможные неблагоприятные обстоятельства. «Ни одно государство не знает, что будет с ним завтра», — утверждал Николай Бердяев. Тем более это относится к примитивно устроенным политическим системам, в которых недалекие и алчные винтики способны нивелировать любую инициативу, идущую сверху.

В середине июня этого года Владимир Путин подписал «Указ о временных мерах по урегулированию правового положения иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации в период преодоления последствий распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19)». Этот правовой акт предусматривал мораторий на выдворение из страны нелегальных мигрантов до 30 сентября. Незадолго до истечения установленного срока МВД объявило, что начнет депортировать их из РФ. Но вскоре власти в очередной раз почему-то передумали.

Однако эта социальная проблема, разумеется, никуда не исчезла. О том, что в данном случае вызывает обеспокоенность, можно узнать из научной статьи «Трудовая иммиграция в период пандемии коронавируса и ее последствия в социально-экономическом развитии современной России», которую подготовил заведующий Лабораторией миграционных исследований Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Евгений Красинец.

Автор этого исследования подчеркивает, что «количество международных трудовых мигрантов в национальной экономике непрерывно и устойчиво росло» и в подтверждение этого приводит следующие данные. В 2016–2019 годах, то есть до начала пандемии коронавируса, численность иностранных работников увеличилась с 4,3 млн до 5,5 млн человек. Правда, эти цифры относятся только к тем иностранцам, которые при въезде в Россию сообщили соответствующим властям, что приехали на заработки.

После введения карантинных мер «произошло резкое сокращение масштабов трудовой иммиграции». В январе–сентябре 2020 года в Россию прибыло 1,9 млн иностранцев, что в 2,4 раза меньше по сравнению с аналогичным периодом 2019 года. Количество мигрантов из Казахстана сократилось в 3,7 раза, из Азербайджана, Армении, Молдавии и Украины — в 2,7-2,9 раза. В то же время «увеличился удельный вес» работников из Белоруссии и стран Средней Азии. В частности, приезжим из Таджикистана и Узбекистана «было оформлено свыше 90% всех патентов для иностранных граждан с безвизовым въездом».

По мнению Евгения Красинеца, «многие десятилетия трудовая иммиграция в Россию демонстрировала противоречивое и неоднозначное влияние на социально-экономическое развитие страны». С одной стороны, «в условиях демографического старения, значительной убыли населения в трудоспособных возрастах и возрастающего дефицита трудовых ресурсов приток мигрантов способствовал развитию отечественной экономики, сокращая недостаток рабочей силы». Но, с другой стороны, «количество и качество прибывающих в страну мигрантов не соответствовало потребностям модернизации экономики».

Кроме того, «особенность России состоит в том, что внешнее наполнение ее рынка труда рабочей силой из-за рубежа в значительной мере происходит за счет стран, характеризуемых относительной и абсолютной бедностью, а в масштабной трудовой иммиграции участвуют прежде всего работники низкой квалификации». К тому же «основная масса мигрантов, которая прибывает из бедных стран, сосредотачивается в нижней части социальной пирамиды российского общества». И, как следствие этого, «использование работодателями дешевой, низкоквалифицированной и бесправной иностранной рабочей силы ставит преграды для роста производительности труда, повышения эффективности занятости и роста оплаты труда российских граждан».

В совокупности эти негативные аспекты привели к тому, что «незаконная трудовая миграция превратилась в устойчивое явление, в формировании которого выделяются три составляющие — незаконный въезд, незаконное пребывание и незаконная занятость». Поэтому основная масса бесправных иностранцев сосредотачивается в теневой экономике и «активно используется недобросовестными предпринимателями и криминальным бизнесом, создает дополнительные препятствия для эффективной реализации человеческого капитала страны». Более того, «сотни тысяч нелегальных мигрантов усиливают риски осложнения санитарно-эпидемиологической обстановки».

Другой точки зрения на проблему трудовой миграции придерживаются профессор душанбинского Российско-Таджикского (Славянского) университета Рахмон Ульмасов и советник ректора Российского государственного геологоразведочного университета имени Серго Орджоникидзе Нурали Курбанов. В своей статье «Трудовая миграция и особенности функционирования российского рынка труда во время и после пандемии» они дают нелицеприятную характеристику сложившейся в РФ системе общественных отношений, связанных с наймом и предложением труда.

По их словам, рынок труда в России «еще не полностью сформирован», а «российский наемный персонал не отличается высокой мобильностью». Причины этого заключаются в «особенностях менталитета, географических и климатических особенностях страны». Кроме того, еще одной проблемой российского рынка труда «является низкий уровень заработной платы, что влечет за собой отсутствие мотивации к труду» и «низкую производительность».

Исследователи полагают, что «численность населения России будет продолжать убывать», если не изменятся миграционные правила. При этом «пандемия показала, что ни один рынок труда в мире так не зависит от мигрантов, как российский». Ведь «во многих сегментах экономики» существует «огромный дефицит» рабочих кадров низкой и средней квалификации. Иначе говоря, «если до пандемии мигранты искали работу, то сейчас, наоборот, работодатели находятся в их поиске».

Отдельного внимания заслуживает оценка численности мигрантов, находящихся в России, которую приводят Рахмон Ульмасов и Нурали Курбанов. По их расчетам, она составляет около 6 млн человек. И надо заметить, что эти данные исследователей не так уж далеки от официальных. Поскольку недавно МВД РФ назвало примерно те же цифры — 7 млн иностранных граждан, среди которых «нелегалы» составляют лишь незначительную часть.

А между тем легальные мигранты отправляют деньги не только к себе на родину, но и, покупая трудовые патенты, пополняют бюджеты российских регионов. К примеру, в 2018 году эта сумма составила 58,3 млрд рублей. Из них 17,5 млрд рублей получила Москва, 8,3 млрд рублей — Московская область и 7,3 млрд рублей — Санкт-Петербург. Причем вклад иностранных работников в ВВП России составляет порядка 10-13%.

Но не все так просто. В статье «Мадам де Помпадур в Москве. Опыт систематизации рисков для российской политики», опубликованной на сайте Московского центра Карнеги, Андрей Колесников и Денис Волков напоминают, что «дефицит качественной рабочей силы особенно проявляется в сфере IT». А «нехватка работников на любой крупной стройке достигла уровня, при котором возникли инициативы по привлечению солдат, заключенных и увеличению притока мигрантов». Впрочем, самое страшное то, что «все это вместе вызывает высокую степень социальной апатии» и приводит к тому, что ««этот кризис системно перерастет в другие виды кризисов».

Подводя итог, можно сказать, что в условиях общего кризиса вряд ли возможна полноценная реставрация даже старых, отживших порядков. Не говоря уж о движении в будущее. Зато, как всегда, остается возможность для очередной «крупнейшей геополитической катастрофы».

По инф. rosbalt.ru

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.