"Мы продержимся, но в 2017 год вступим с гораздо худшим багажом"

Глава Центробанка России Эльвира Набиуллина, не так давно выступая в Госдуме, согласилась с тем, что мир стоит на пороге окончания "нефтяного суперцикла", что само по себе грозит России распространением текущего кризиса на длительную перспективу. Однако затем председатель ЦБ, видимо, решила улучшить информационный фон, и в пятницу, вновь выступая в нижней палате парламента, поделилась уже сдержанно оптимистическими прогнозами по поводу перспектив российской экономики. Оказывается, все не так уж плохо. По новой версии главы ЦБ, в каких-то секторах просматриваются некоторые признаки стабилизации и даже небольшого роста. По ее мнению, и волатильность рубля уже не создает серьезных рисков для финансовой стабильности в стране.

О том, насколько такая оценка текущей ситуации в российской экономике реалистична, особенно на фоне нового падения цен на нефть, колебаний национальной валюты и урезания социальных статей госбюджета, обозреватель "Росбалта" побеседовал с директором Института стратегического анализа Игорем Николаевым.

— Как вы оцениваете последние заявления Набиуллиной?

— Естественно, Банк России пытается успокаивать инвесторов и население. Но мои оценки менее оптимистичны. Во всяком случае, текущие показатели не дают оснований столь оптимистично оценивать то, что происходит. Показатели эти очень ненадежные — это вроде бы фиксируемый помесячный рост ВВП. Минэкономразвития уже заявляло, что в сентябре якобы был прирост 0,3% по сравнению с августом. Но официальных месячных оценок экономики Росстата нет. Дают обычно ежеквартальные и годовые, ежемесячные оценки очень ненадежны и оценочны. Других же оснований (для оптимизма – "Росбалт") нет. Если мы посмотрим на большинство отраслей, то за исключением сельского хозяйства — почти все в минусе. Инфляция выше всяких прогнозов. Если мы учтем внешнеэкономическую конъюнктуру по основным товарам российского экспорта, то она неблагоприятна. Так что если быть реалистом, то лучше строить прогнозы, исходя из относительно пессимистичных оценок.

— Согласны ли вы с заявлением главы ЦБ, что в экспортных и импортозамещающих секторах ситуация начинает выглядеть чуть более устойчиво?

— Если мы посмотрим на промышленность, обрабатывающие отрасли, то увидим рост главным образом в сельском хозяйстве и пищевой промышленности, что естественно после того, как был обрублен продовольственный импорт. Но рост в этом секторе и раньше был. Что более-менее выглядит у нас неплохо — это химическая промышленность. По сравнению с сентябрем 2014 года здесь наблюдается подъем на 6%. Еще производство кокса и нефтепродуктов. Но у нас всего 14 отраслей, а более-менее неплохо дела обстоят только в трех из них. 11 находятся в минусе.

То есть ничего пока радикально не изменилось. Причем в минусе находятся такие серьезные отрасли, как машиностроение, производство транспортных средств и так далее. Надо понимать также, что даже когда экономика будет падать очень сильно, всегда будут отдельные очаги, где все более-менее, но не они определяют тенденцию. Хвататься за них, как за спасительную соломинку, было бы неправильно, и, соответственно, на основе этих отдельных секторов делать выводы относительно всей экономики нельзя.

— Как вы оцениваете утверждение, что колебания курса рубля сегодня уже не создают серьезных рисков для финансовой стабильности страны?

— Я бы согласился, если бы было сказано, что волатильность рубля какое-то время не создавала особых рисков. Но дело в том, что в условиях, когда все еще далеко не закончилось, когда, по нашей оценке, конец года будет далеко не простым и ожидается очередная волна ослабления рубля, которая, видимо, уже началась, — в таких условиях я с этой оценкой не согласен. Все далеко не закончилось, волатильность рубля будет увеличиваться.

— Умеренно оптимистичные заявления главы Центробанка звучат на фоне далеко не лучших параметров проекта бюджета на 2016 год. В частности, там очень раздуты статьи военных расходов и урезаны на основные социальные отрасли — здравоохранение и образование. Насколько такие параметры бюджета могут отразиться на экономике страны в следующем году?

— Да, проект бюджета перекошен. Социальные расходы в нем не получили должного приоритета. Это бюджет на то, чтобы год пережить. Ну, переживем мы его… Причем для многих людей в социальном плане он будет существенно хуже, чем нынешний. Какие-то социальные пособия намечено совсем не индексировать, пенсии намечено проиндексировать на 4%, а работающим пенсионерам ее вообще повышать не будут. Это бюджет такого скромного выживания в надежде на то, что через год все закончится. Но проблема-то в том, что через год все не закончится. Основные риски уходят за горизонт 2016 года.

Мы продержимся, но в 2017 год вступим с гораздо худшим багажом, чем сейчас.

— Почему вы считаете, что 2017 год будет еще сложней?

— Во-первых, за это время мы потратим свои резервы. Сейчас при нынешнем дефиците бюджета у нас в резервных фондах есть 2,4 трлн руб. Это 3% ВВП, которые сегодня компенсируют недостающие доходы. А что будет, когда эти деньги кончатся? Плюс рынки заимствования, что внешние (по известным причинам), что внутренние (экономика в падении), для нас тоже закрыты. Останется только резать расходы...

По инф. rosbalt.ru

Строительство нового миропорядка началось на Аляске?

Саммит Россия-США на Аляске стал историческим.

Очередной бред из Госдумы: отобрать у подростков мобилы. Зачем?!

Депутат Госдумы Татьяна Буцкая направила письмо на имя министра просвещения Сергея Кравцова с предложением запретить использование мобильных телефонов в детских оздоровительных лагерях.

Куда рванет афганский парень в поисках… секса?

Вариантов не так уж много, и все они — поблизости от России.

Мигранты: как отделить «хороших» от «плохих»?

Миграционная проблема в России — одна из самых острых, и после СВО внимание общества неизбежно сместится именно на нее.

А был ли у России «договор с властью»?

Российское общество ведет себя по-детски.