Мир стал пугающе сложным: мы не поглупели, а просто боимся

Дмитрий Травин: Усложнение мира вызывает упрощение оценок

Существует по крайней мере три важнейших причины этого феномена.

Во-первых, когда усложнение мира ввергает наше общество в кризис, значительно возрастает число тех, кто стремится принять участие в его разрешении. Широкие массы населения, которые раньше были пассивны и интересовались лишь своими доходами и развлечениями, теперь начинают проявлять активность, поскольку кризис непосредственно затрагивает их жизнь. К серьезным размышлениям эти люди не подготовлены. Естественным решением всех проблем для них является устранение тех лиц, которых они сочтут виновными. Со стороны кажется, будто общество резко поглупело, но на самом деле проблема в том, что оно резко активизировалось.

Во-вторых, усложнение мира ввергает в панику ту образованную часть общества, которая раньше склонялась к трезвым оценкам. Интеллектуалы перестают понимать, что происходит сегодня, и в результате ставят под сомнение даже то, что вчера еще неплохо понимали. Казалось бы, долгие годы учебы и размышлений, споры, семинары, дискуссии, тонны прочитанных книг должны были дать ответы на все актуальные вопросы, но интеллектуальные построения вдруг стали рушиться, как карточные домики. А самым страшным становится то, что старые добрые методы анализа, казавшиеся недавно столь умными и удобными, в новой ситуации демонстрируют полную непригодность. Других же методов в интеллектуальном арсенале нет. И вот реакция интеллектуалов оказывается схожа с реакцией масс.

В-третьих, те выводы, которые раньше осуществлялись в тиши кабинетов, сегодня приходится делать в ситуации, когда мир бурлит и выволакивает аналитиков на площадь, погружая их в стресс, не располагающий к спокойным размышлениям. Эмоции в равной мере воздействуют как на широкие массы, совершенно не понимающие происходящих событий, так и на интеллектуалов, отказывающихся от своих вчерашних концепций. Ведь одно дело размышлять, скажем, о революции, сидя в библиотеке Британского музея, а другое — на площади, где установлена гильотина. Вблизи этого сооружения перестаешь воспарять вольной мыслью, пронзая столетия, и страх становится важнейшим регулятором мыслительного процесса. Кажется, будто мы поглупели, но на самом деле мы просто боимся.

Дмитрий Травин, экономист, публицист

Россия: две партии и один народ

У нас в России всегда есть лишь две партии. Одна — партия страха. Другая — партия надежд.

Госдума против «хомякобаксов»: с чего бы это?!

Несколько недель назад на Петербургском юридическом форуме глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин возмутился тем, что «Госдура РФ» (за этот эпитет он так и не извинился, заявив, что это была цитата из какого-то форума) не выдает на-гора хороших законов. Депутаты на этот вызов немедленно отреагировали целой серией замечательных инициатив. Последние новинки анализирует Виталий Обедин, политолог

Российские элиты: истоки дефицита толковых людей

Политолог Илья Гращенков поднимает одну из важнейших проблем страны — отсутствие устоявшихся элит, «которые веками изничтожались, толком не успевая вызреть». Но проблема, видимо, еще глубже.