Еще раз о проблеме опорного университета в Иркутске

Множество высказываний – официальных и неофициальных, опубликовано и продолжает публиковаться. Социальные сети реагируют – расходятся круги, идут активные обсуждения. Обсуждают все – и те, кто в теме, и те, кто очень далек от проблем образования. Точки зрения порой полярны, выражения порой крайне резки.

Не претендуя на истину в последней инстанции (я сам многого не знаю) ­– выскажусь.

ТО, ЧТО БЫЛО, ТО ЧТО СТАЛО

Что происходит на самом деле с высшим образованием в стране? Идет глубокая реформа. Ее пытался начать еще министр Андрей Фурсенко, но похоже, не хватило политической воли. Сейчас реформу реализует железный человек без нервов, умеющий добиваться достижения поставленной задачи – министр Дмитрий Ливанов.

Когда-то в Советском Союзе было около 650 вузов. Всего. Я не помню ни одного высказывания о том, что вузов в СССР было или слишком мало, или слишком много. Думаю, что их количество было адекватным. Примерно столько и было нужно стране.

Но страна распалась, отделились и стали самостоятельными государствами огромные территории, в том числе с многочисленными вузами. Однако в России число вузов не уменьшилось, как можно было бы ожидать. Напротив, оно кратно выросло! Возникло немыслимое количество – тысячи вузов, вузиков и их филиалов. Нашлись люди, которые превратили высшее образование в прибыльный бизнес. От студентов требовалось платить деньги, от вузиков – выдавать дипломы. Знания давали постольку поскольку, об этом многие думали в последнюю очередь. Я помню телесюжет про один из вузов в европейской части России, где студентов учили, как выглядят разные типы НЛО. А год назад я участвовал в радиопередаче, где рядом со мной находилась дама, которая учится заочно в каком-то столичном астрологическом (!) вузе. Ей дадут диплом, и будет считаться, что у дамы есть второе высшее образование!.. Есть вузы, представляющие собой офис, где собирают деньги и выдают дипломы, а всё обучение идет заочно. Эта вакханалия, эта профанация высшего образования стала следствием «свободы» девяностых годов. И разумеется, все подобные вузы, собирая деньги со студентов, старались получить и государственное финансирование. Кое-кому удалось.

Министерство образования и науки пытается навести порядок. Идут проверки, аккредитации, взят курс на закрытие многочисленных филиалов. Запущен непрерывный мониторинг деятельности вузов – университеты, академии, институты обязаны постоянно в интерактивном режиме сообщать министерству целый ряд своих показателей. И вот уже первые десятки так называемых университетов были признаны неэффективными и подлежат реформированию – присоединению к более сильным вузам, либо закрытию. Думаю, что это правильно.

ПЛАН СПАСЕНИЯ ГАЛАКТИКИ

План московских реформаторов известен. Планируется создать систему из трех звеньев. Первое звено – это Федеральные университеты, их порядка десяти – двадцати на всю страну. Они поддерживаются федеральным центром в первую очередь, здесь развивается наука (идея реформаторов заключалась в том, чтобы усилить научную составляющую – как в Европе). Формирование сети федеральных университетов завершено, новых не будет. Заметим, что Иркутская область в свое время бездарно упустила возможность получить Федеральный университет. Теперь поезд ушёл – такой вуз есть в Красноярском крае.

Есть, впрочем, еще надстройка – программа 5/100, согласно которой пять университетов России должны за определенное время войти в первую сотню лучших университетов мира. Но об этом сейчас не будем.

Второе звено – это Национальные исследовательские университеты. Их по стране должно быть порядка полусотни. Они тоже получают опережающее федеральное финансирование. Эта сеть тоже уже сформирована. В Иркутске есть такой технический вуз - ИРНИТУ, и это очень хорошо

Наконец, третье звено, по замыслу Минобрнауки – это сто – сто двадцать так называемых опорных вузов. В каждом регионе страны их может быть один – два.

Что касается всех остальных вузов, то, по планам министерства, которые, в общем, не секретны, их судьба незавидна. Дело в том, что система высшего образования реформируется еще и содержательно. Уходит в прошлое пятилетний специалитет. Страна переходит (во многом уже перешла) на двухзвенную систему: четыре года бакалавриата, и потом еще два года магистратуры. Полноценное высшее образование – это теперь шесть лет обучения и диплом магистра. А кто такие бакалавры? Это нечто близкое к выпускникам техникумов (четыре года обучения). Ну, или, если переходить на общемировую терминологию, колледжей.

Так вот, страшный план Минобрнауки заключается в том, что бюджетное (из Москвы) финансирование магистратуры останется только в опорных (ну, и разумеется, федеральных и исследовательских) университетах. Всем остальным федеральную поддержку обрежут (экономия госбюджета в наши непростые времена). Кроме того, не будет финансироваться наука в «остальных» вузах (исходя из логики – зачем серьезная наука колледжам без магистратуры?) Не будет в «колледжах» и диссертационных советов – они останутся только в ведущих вузах. Ливанов уже закрыл около тысячи (тысячи!) диссоветов по всей стране и сильно повысил требованиям к ним. Исчезли даже некоторые диссоветы в МГУ и других элитных вузах, и это означает, что министр действует с настойчивостью танка и с выбранного пути сворачивать не намерен.

Итак, еще раз: смысл обладания опорным вузом для любого региона не только в том, что ему (вузу, а значит, и региону) дадут дополнительное финансирование (что, конечно, для всех хорошо). Главное в том, что вузу, не вошедшему в список опорных, не дадут бюджетных денег на магистратуру, аспирантуру, закроют диссертационные советы и не будут финансировать научные исследования через систему государственных заданий.

Что это значит для региона, в котором опорного вуза не будет? Очень просто: рухнет наука, рухнут исследовательские институты. Потому что не будет кадров: бакалавров в аспирантуру не принимают, значит, научные институты лишатся новых сотрудников ­– нет смысла идти в науку, не имея в виду защиту диссертации (через аспирантуру). Возможности для этого в регионе без опорного вуза закроются. Отдаст ли родитель, мечтающий об успехе своих детей, своего ребенка в вуз без магистратуры и аспирантуры, без возможности общаться с серьезными учеными –преподавателями (серьезные ученые уйдут из вузов, где не будет серьезной науки)? Полагаю, что нет. Я, например, не отдам. Если говорить об Иркутске, лучшие выпускники школ Прибайкалья и так убегают в столицы. А теперь и те, кто, может быть, и остался бы в Иркутске, – ринутся в соседние регионы – Бурятию, Красноярск, Новосибирск. Там не спорят, там понимают – опорный вуз нужен обязательно. Иначе региону не выжить.

КАК ПОПАСТЬ В ЗАВЕТНУЮ СОТНЮ?

Попасть в число опорных вузов непросто. Министерство образования и науки РФ на первом этапе объявило условия. Чтобы университет имел право участвовать в конкурсе на право называться опорным, он должен выполнить два условия на входе. Первое условие – он должен присоединить к себе еще один вуз (так, размахивая кнутом и пряником, министерство пытается уменьшит число вузов в стране). Второе условие – заявку на конкурс должен поддержать глава региона. А вот получит ли соискатель вожделенный статус, будет зависеть от степени выполнения им неких семи интегрированных показателей при жесточайшей конкуренции во всероссийском конкурсе. Ориентиры таковы: опорный вуз обязан выполнить все семь показателей – правда, не сейчас, а к 2020 году. Московская комиссия оценит сегодняшние показатели, посмотрит на динамику развития, чтобы понять, возможно ли выполнение такой задачи. И решит – присвоить ли вузу-соискателю искомый статус. Такие правила, по крайней мере, были объявлены для первого этапа конкурса. Есть и еще условие: филиалы вузов и негосударственные вузы в конкурсе не участвуют (в рамках принятой политики – логично, их же собрались ликвидировать как категорию, либо предложить им выживать самим, без помощи госбюджета).

ЧТО ПРОИСХОДИТ В ИРКУТСКЕ?

И вот теперь, когда общий расклад и правила игры описаны, вернемся в родное Прибайкалье.

В Иркутске ситуация с вузами всё-таки далеко не самая худшая. Классификацию НЛО здесь не преподают. Исторически сложилось так, что в Иркутске было несколько вполне достойных вузов. Первый – это Иркутский госуниверситет, мощный классический вуз с почти столетней историей, известный в мире, имеющий сильную научную школу. Вслед за ним нужно назвать сильный технический вуз – «политех», ныне ИРНИТУ. Он у нас национальный исследовательский, это более высокий статус, чем опорный, ИРНИТУ в конкурсе на звание опорного участвовать не будет – так сказал его ректор.

И еще давно, в советские времена, были в области еще несколько вузов – в свое время отсоединившийся от ИГУ «нархоз», несколько раз сменивший название (ныне Байкальский госуниверситет), пединститут (ныне присоединившийся к ИГУ), иняз (ныне филиал московского вуза с неясными, как мне кажется, перспективами), ведомственный мединститут (ныне медуниверситет), ведомственный сельхозинститут (ныне аграрный университет), а также ведомственный университет путей сообщения. В некоторых из названных вузов обучение продолжалось четыре года, т.е. по мировым меркам это были колледжи.

Условие «объединяйтесь, прежде чем подавать заявку на конкурс» в Иркутской области выполнить почти невозможно. Ведомственные вузы не подчиняются министру Ливанову, у них есть собственные министры со своим видением ситуации. Кроме того, согласно одному из дополнительных правил первого этапа конкурса, присоединение аграрного университета к любому вузу Иркутска невозможно – юридический адрес у нее не иркутский. Ректор медуниверситета недвусмысленно объявил, что Минздрав не будет отпускать свой вуз (и это понятно). Губернатор области Сергей Левченко объявил, что нужно сохранить все ведомственные вузы, и я думаю, что это разумное решение. Но тогда остаются два варианта: либо объединять ИГУ и БГУ, либо менять правила. Вариант – остаться без опорного вуза я считаю категорически неприемлемым. Если изменить правила (пока не обсуждаем, как, и возможно ли это), оптимален самый простой вариант – разрешить или одному, или сразу двум вузам участвовать в конкурсе БЕЗ ОБЪЕДИНЕНИЯ.

И тут сразу становится ясно, что ИГУ и БГУ находятся в разных весовых категориях.

Начнем с того, что ИГУ гораздо больше и сильнее. Здесь мощная наука (здесь выполняются уникальные проекты, не имеющие равных в России). Количество качественных (опубликованных в рейтинговых научных журналах) публикаций ученых из ИГУ за последние пять лет составляет более 75 процентов от всех публикаций иркутских вузов вместе взятых. Научные сотрудники РАН в Иркутске – более чем на 75 процентов выпускники ИГУ. Это единственный в регионе вуз, который получил федеральную поддержку своей программы стратегического развития. Здесь вдвое больше, чем в БГУ, диссертационных советов, журналов из списка ВАК, здесь есть уникальные подразделения – ботанический сад, астрономическая обсерватория, три научных института, здесь вдвое больше учебных направлений. Здесь самый большой объем финансирования научно-исследовательских работ, полученный в условиях победы в конкурсах (а в этих конкурсах участвовали, между прочим, ведущие вузы и академические институты всей страны). Здесь за 98 лет работы сохранились традиции, при которых знания, к счастью, ещё не рассматриваются как товар или продаваемая услуга. Кроме того, ИГУ уже выполнил требование объединения: успешно присоединил к себе педвуз (замечу, что в социальных сетях почему-то полагают, что этот опыт негативен, – на самом деле тут всё в порядке). По нынешним формальным правилам это не засчитывается: согласно приказу, объединение должно совершиться после июля 2015 года, тогда как два иркутских вуза объединились чуть раньше. Но зачесть присоединение педвуза – самое простое и несущественное изменение правил, как мне представляется. Что думают в министерстве по этому поводу – я не знаю.

Если же оба вуза получат право подавать свои заявки, думаю, у БГУ шансов не будет. Всё-таки, как бы ни обвинять министра в формальном подходе, и как бы ни отмахиваться от его семи показателей – мне кажется, это вполне разумные показатели. Полагаю, что даже те, кто их ругает в социальных сетях (подчас не зная, о чём вообще идет речь), на месте министра сами предложили бы что-то похожее.

Так вот, ещё раз. Вуз, претендующий на звание опорного, должен к 2020 году выполнить семь показателей. ИГУ осенью минувшего года уже выполнял четыре, а в декабре стало известно, что выполнен и пятый. Итак, акцентирую: ИГУ уже сегодня выполняет ПЯТЬ ИЗ СЕМИ показателей и демонстрирует устойчивый рост. БГУ не выполняет НИ ОДНОГО. Есть ли у этого вуза шансы изменить ситуацию – не знаю. Предполагаю, что нет. Потому что ему придется резко менять свои приоритеты, которые развивались много лет и которые оказались противоположными общему вектору развития высшего образования в стране.

Замечу, что в случае объединения ИГУ и БГУ показатели интегрированного вуза упадут – низкие показатели нархоза утянут вниз и относительные показатели новой структуры. И, если говорить честно, объединяться реально не хочет никто. Против объединения, насколько я понимаю, и руководство Иркутской области, и его можно понять. Проблема заключается в том, что опорный университет региону ВСЁ-ТАКИ НУЖЕН (упустить такую возможность будет, по-моему, катастрофой для Прибайкалья, выше я уже об этом говорил). А вот как получить опорный вуз, не объединяя ИГУ и БГУ? Возможно ли это?

Ситуация неопределенная. Министерство осмысливает итоги первого этапа конкурса и пока молчит (иркутские вузы участия в конкурсе на этом этапе не принимали).

Оба потенциальных претендента выжидали. ИГУ готовил заявку на конкурс (она фактически готова) и вёл консультации, БГУ демонстративно отказывался от публичных обсуждений.

ОТКУДА НЕ ЖДАЛИ

И вдруг позиция БГУ резко изменилась. Еще недавно здесь говорили, что конкурс опорных вузов вреден и участвовать в нем не надо. И вот ректор Александр Суходолов, уклонявшийся от публичных обсуждений, но публично выступавший против правил Минобрнауки, вдруг направил письмо ректору и ученому совету ИГУ с предложением присоединить ИГУ к БГУ. Одновременно в социальных сетях появились слухи о том, что БГУ призывает медуниверситет и сельхозакадемию присоединиться к БГУ, приглашает вице-губернатора Виктора Игнатенко стать президентом объединенного вуза, - и это не единственный слух, который распространяется в наступившем году (неясно – мне, во всяком случае, – какой смысл в такой идее. Шансы на то, что при высокой конкуренции заявка двух или трех слабых вузов с очень низкими показателями при объединении выиграет конкурс, крайне невелика).

Выглядит всё это, мягко говоря, странно. Объединяться в момент, когда старый приказ министерства уже не действует (он определял условия только первого этапа конкурса, который уже в прошлом), а новый приказ еще не опубликован, по меньшей мере, несвоевременно. А если новые правила будут совсем другими? А если из-за отсутствия средств в федеральном бюджете второго этапа конкурса просто не будет? И зачем проводить объединение, которого реально не хочет никто – ни вузы, ни губернатор, - понимая, что за счет слабости показателей БГУ рейтинг объединенного претендента только упадёт? И, кроме того, это по меньшей мере нечестно – попытаться воспользоваться высокими показателями столетнего ИГУ для участия в конкурсе, но при этом объединенный вуз почему-то назвать «БГУ» и отдать под управления господину Суходолову…. Думаю, что вся эта странная затея не соответствует интересам региона.

К сожалению, нельзя исключить того, что правила останутся прежними, и объединяться всё-таки придется (хотя, думаю, губернатору следовало бы приложить все усилия, чтобы убедить министра, что в данном конкретном случае объединение ухудшит ситуацию с образованием с области и поэтому никому не нужно). Но если губернатор не сможет повлиять на министра и правила останутся прежними, - тогда, ради того, чтобы получить в регионе опорный вуз, нужно будет быстро продумать варианты объединения, – но думается мне, уж во всяком случае не на странных условиях, предложенных ректором БГУ.

Напоследок – ещё одно странное (с моей точки зрения) мнение, которое транслирует информационное агентство «Альтаир» (http://altairk.ru/new/policy/basis_can_become_bsu)

Ссылаясь (уместно заметить, – как обычно) на неназванные источники, агентство сообщает, что «шансы БГУ стать основой для создания опорного университета выше, чем у классического университета (ИГУ)»

Почему? Какие доводы приводятся? Цитирую.

«Если основой станет Байкальский госуниверситет, то опорный вуз сможет существовать, даже если поддержка из федерального бюджета будет существенно меньше, чем изначально обещанные 200 млн рублей в год. Если же объединять на основе ИГУ, то возникают серьезные сомнения, — говорит один из источников нашего агентства. — Кроме того, следует отметить энергию и сноровку руководителей БГУ, сумевших в последние несколько месяцев и даже недель дополнительно усилить позиции этого вуза и буквально на финишной прямой изменить ситуацию».

Ну, во-первых, тут вспоминается притча о том, как создать настоящий английский газон. Его нужно стричь не меньше ста лет. И никакая сноровка тут не поможет – за несколько недель показатели не изменить, а позиции вуза-претендента определяются всё-таки ими, – решать будет федеральное министерство, исходя из собственных правил.

А во-вторых, мне кажется, это совершенно нелогичная аргументация. С моей точки зрения, выводы должны быть прямо обратными. Если БГУ способен жить без федерального финансирования – очень хорошо, вот пусть и живёт. Никаких потрясений для области в этом случае не будет. Поразительно, что источник агентства спокойно допускает, что Москва прекратит финансировать ИГУ (напоминаю, это означает для области утрату ежегодно более чем двух миллиардов рублей федеральных денег, которые сегодня приходят в регион, обеспечивая рабочие места, квалифицированную подготовку студентов, научные проекты, обслуживание инфраструктуры). Нет сомнений (у меня) в том, что, став опорным, ИГУ принесет в область еще больше средств. Рассматривать в качестве допустимого варианта прекращение из Москвы финансирования ИГУ, и осознавая наличие такой угрозы, поддерживать при этом не ИГУ, а БГУ – мне кажется, в былые суровые времена это можно было бы назвать вредительством. Вместо того, чтобы всеми силами, всей мощью региона и его руководства бороться за опорный вуз на основе ИГУ, – ставить ведущему университету подножку – такую политику я бы назвал вершиной недомыслия. В страшном сне не может присниться такой поворот. Я думаю, что правительство региона, если оно допустит такой вариант с тяжелыми социальными последствиями, должно будет немедленно уйти в отставку. Полагаю, что пятнадцать тысяч студентов и преподавателей, а также несчитанные десятки тысяч их семей с недоумением прочитали мнение неназванного источника ИА «Альтаир». Заодно (кстати) можно было бы спросить у неназванного источника – готов ли он оплачивать подготовку школьных учителей из регионального (или своего) кармана? Ведь сегодня пединститут – это часть ИГУ…

Надеюсь, что всё будет хорошо и разум возобладает. Очень надеюсь на то, что правительство области и губернатор сделают всё, что в их силах. Но для этого всем нам нужно, как минимум, отдавать себе отчет в том, что сейчас на самом деле происходит. Вникнуть в ситуацию и осознать ответственность момента – прежде всего к этому, наверно, можно призвать общественность региона. И воздержаться от некомпетентных высказываний, которых и так уже слишком много в социальных сетях.

Опубликовано в ЖЖ: sergey-yazev.livejournal.com

МНОГИХ ЗАИНТЕРЕСОВАЛО: Что происходит с Кадыровым и вокруг него? Принять во внимание, как мне кажется, имеет смысл следующее. Во-первых, надо признать, что Кадыров является чем-то вроде российского Трампа или Маска. Не дословно, разумеется, а с точки зрения эпатажного имиджа. Сравниться в этом плане с ним может, пожалуй, еще Дмитрий Медведев с его яростной манерой ведения Telegram-канала. Их объединяет еще кое-что: не предполагается, что у их заявлений будут реальные последствия, зато они заметны и в какой-то мере транслируют позицию России. Что страшнее ядерной войны? Разговоры о ядерной войне… Эскалация напряженности в украинском конфликте, вызванная в первую очередь разрешением наносить удары дальнобойным западным оружием вглубь России, вызвала шквал прогнозов о скором начале ядерной войны, что, естественно, провоцирует страхи в обществе. Причем далеко не только в российском или украинском. В той же Германии начали готовить бомбоубежища, а в Финляндии учат женщин выживать под открытым небом, разводить костры и добывать воду (интересно, зачем эти умения при ядерном апокалипсисе?). Рубль падает: почему и надолго ли? Поговорим снова про нашу любимую тему — российский рубль. Национальная валюта продолжает свое ослабление против доллара, евро и юаня. Россия и Китай: следующий год будет хуже Торговые отношения между Россией и Поднебесной в 2024 году не похожи на то, что было еще годом ранее. На самом деле: чем меньше молодежи — тем спокойнее властям Всегда и везде основное топливо для разного рода революций, бунтов, девиаций, преступности и т. п. — молодежь. Чем меньше молодежи — тем не просто спокойней общество, но и минимизируется угроза для власти, гарантируется ее бессменное правление. Пожилой человек (скорее всего, даже человек среднего возраста) не пойдет на баррикады, не будет громить органы власти, в своих требованиях к власти будет умеренным.