Мнения и сомнения

Мишустин: «Доходы российского бюджета выросли, несмотря на санкции». Что бы это значило? Размышляет экономист

Вопрос готовности мирового сообщества к новым кризисам остается открытым. В теории все готовы учиться на ошибках, но механизмы реагирования не созданы.

Итоги ереванского саммита ОДКБ никак нельзя назвать позитивными, а сама организация в условиях геополитической конфронтации России и Запада показывает себя как альтернатива НАТО лишь номинально, но не функционально.

Если посмотреть на военную операцию, которую Эрдоган начал в Сирии против курдов, то становится понятно, что их отношения с Путиным строятся не только вокруг интересов России и Турции на нефтегазовых рынках, а имеют под собой цель выдавить США с Ближнего Востока.

Внимательно ознакомился со сценариями для России, опубликованными аналитической группой Ильи Гращенкова. Но, несмотря на хорошую проработку темы, мне они показались слишком концептуальными, сложными. Мы же находимся в явном тренде на упрощение.

Если взять бутылочку, хорошего друга и поговорить не спеша о том, что было, то простая российская жизнь даже на нашем примере может стать сюжетом для блокбастера. Мы родились в конце 80-х и занимали хлеб до зарплаты, хоронили старших со двора в 90-е, получили шанс и надежду в нулевых, строили карьеру на растущем рынке в 10-х и вот пришли к 20-м. Последние 3 года что в стране, что в мире бушует то, что можно назвать хорошим, ясным и понятным словом «п*ц».

Политолог размышляет: как связаны бедность и атомизация общества - и вообще, к чему это все приведет?

Дональд Трамп, президент США в 2017–2021 годах, объявил о том, что будет пытаться стать кандидатом от Республиканской партии на выборах 2024 года.

На мой взгляд, позитивных эффектов для руководства России и исповедуемой им траектории геополитической конфронтации от встречи Джо Байдена и Си Цзиньпина на полях саммита G-20 на Бали крайне мало. Учитывая то, насколько далеко все зашло в Украине, руководство России устроил бы вариант усиления конфронтации между двумя сверхдержавами. Но стилистика общения Джо Байдена и Си Цзиньпина была выбрана совершенно другая, и итоги переговоров также скорее антивоенные и очень даже миролюбивые. Экономическое и прочее невоенное (N.B.) соперничество продолжится, но за «красные линии» (а они в отношениях США и Китая реально есть) стороны заходить пока точно не будут.

Дыма без огня не бывает, а потому все более громкие разговоры о возможности досрочных президентских выборов в 2023 году могут означать в том числе и запасной план системы, часть ее новой оборонной стратегии. Если механизм пробуксовывает, то вопрос о его как можно более скором обновлении либо перезагрузке становится приоритетным.

Беда в том, что оттуда — из «экономики вчерашнего дня» — Россия может не вернуться уже никогда. Это не эмоциональный пессимизм, а понимание того, что очередная «догоняющая модернизация» (а именно так наша страна и пыталась развиваться со времен Петра I) ныне крайне маловероятна.

Указа президента о завершении мобилизации не будет. Это было понятно с самого начала.

Страх становится политическим трендом, который власть не может игнорировать. Так как в итоге он способен привести к резкой трансформации общественных настроений вплоть до революционных. Уже месяц мы фиксируем небывалый рост «тревожности» общества — но что это, если не простой страх людей за свое выживание? В конечном счете прежний договор общества (или населения) с государством (системой власти) строился на простом принципе: вы не мешаете нам выживать.

Несмотря на понятную риторику и решимость до конца противостоять гегемонии Запада, наверху наверняка сверстаны и дожидаются своего часа и планы на крайний случай. Даже Сталин планировал при определенном развитии событий перенести столицу в Куйбышев, не говоря уже о переводе промышленности за Урал. Если что-то пойдет совсем не так на полях СВО и в экономике, то российскому руководству тоже предстоят, как выразился генерал Суровикин, «непростые решения».

На фоне происходящего важно не забывать, что есть область, в которой Россия остается положительным примером для остального мира, — развитие интернета и цифровизация в широком смысле слов. Правда, это было бы невозможным без советского наследия.

Дмитрий Ицкович и Иван Давыдов ведут разговор с юристом и политологом Владимиром Пастуховым о грядущей федерализации России, о неизбежной катастрофе, о станции Дно, на которую Россия прибудет, и о том, как и куда с этой станции можно выбраться.

О насущном рассказывает экономист Сергей Хестанов

В чем суть «экономической неопределенности» в РФ?

Введение в повестку «грязной бомбы» неслучайно совпадает со все более настойчивыми призывами МИД РФ и других официальных лиц и структур к переговорам. Очевидно, что проблема «грязной бомбы», от кого бы она ни исходила, должна ужаснуть мир до степени и кондиции готовности к компромиссам.

Сергей Цыпляев - о том, как будет осуществляться в России перевод экономики на «военные рельсы». Если вкратце: гражданам придется много от чего отказываться...