Книгоиздание в Иркутске: плоды бесцензурья |
| Автор: Валентина РЕКУНОВА |
| 11.05.2017 00:00 |
|
Продукция местных типографий интересна как массив для исследований, в том числе и культурологических. Сам факт, что автор выступает теперь как издатель и продавец своих книг, любопытен. Тем, прежде всего, что пребывание в трёх ипостасях сродни тому, что было на самой заре книгопечатания. Технологическая составляющая, правда, иная, а это уже даёт шанс не двигаться далее по порочному кругу, а начать движение по спирали. Примеры такого движения можно наблюдать и в Иркутске.
Лет пять-шесть назад авторы, созревшие для печати, бросались по первому рекламному объявлению, выкладывали наличные и смущённо интересовались, нельзя ли на эту сумму что-нибудь сообразить. Им отвечали, что денег, конечно, мало, но как не помочь такому хорошему человеку? В 2011-м мне попала в руки книга выпускника филфака Иркутского университета – своеобразный практикум по курсу зарубежной литературы: молодой человек в рамках исторического романа представил стилизацию а ля Диккенс и а ля Толкиен. Он был рад издаться на свои сбережения за годы учёбы, вот только обложка у книги заворачивалась и в самом блоке бумага была слишком тонкая, а внутренние поля так малы, что часть текста не прочитывалась совсем. Я спросила, сколько стоит такая работа – не зная ещё, что короткое время спустя в той же самой типографии на такую же сумму напечатаю более объёмную книгу на отличной бумаге и в твёрдом переплёте. Да, правила игры меняются иногда очень быстро, и сегодня авторы мониторят уже ценники по интернету, вникают во все тонкости себестоимости, считают, сравнивают, торгуются да ещё и предлагают свой вариант договора. Типографы демонстрируют гибкость, и, возможно, что именно это редкое качество позволяет им выжить: за время кризиса их число практически не уменьшилось, даже и закрытие типографии №1 произошло через слияние с Принт Лайном.
Вообще, издательский мускул в Иркутске ХХI века накачивается ровно так, как и сто лет назад. И толчком, как и прежде, стала отмена цензуры, и, как прежде, в печатный станок вкладываются как бы люди со стороны. В ХХ веке это были заработавшие на подрядах инженеры, высокооплачиваемые адвокаты и мелкие служащие с большим чутьём на маржу, а теперь подвизаются разворотливые выпускники исторических факультетов, компьютерщики, военврачи и просто энергичные люди, желающие работать исключительно на себя. С точки зрения чистой коммерции им не суть важно, что печатать, но для критиков и литературоведов произведения современных иркутских авторов – массив для исследований. И то, что их не имеется, ещё более интересно и о многом говорит.
Со времён юного критика Зангезина, носившего прозвище «Злой мальчик», никто более не покушается на разборы местных литературных произведений. Сам Виталий (в миру Науменко*) покинул Иркутск и перешёл в стан умеренных, что естественно после нашего города, где тебя могут заживо похоронить, напечатав, например, некролог. «Прививка смертью» вообще одна из надёжнейших, а потому нынешние книжные блогеры обзирают какие угодно творения, кроме иркутских. Как мило выразилась одна из библиотечных чиновниц, «мы не самоубийцы». Я – тоже. Но какими-то наблюдениями всё-таки поделюсь – потому что сама варюсь в этом котелке, но притом и наблюдаю из года 1910-го как дежурный по времени (есть подтверждающая печать). Итак, хватаю себя за язык, но не могу удержаться, настолько любопытны переливы книжных энергий: совсем ещё молодых и уже зрелых; устремлённых к рассеиванию и, напротив, тяготеющих к материальному воплощению. В общем, всё, как и должно быть в этом городе средних лет, многослойном и многоречивом. Начну с наивной литературы, существовавшей всегда, но именно что существовавшей, а теперь уравненной в праве на печатный станок. Этот вид самодеятельности удивляет и удручает одновременно. Удивляет готовностью авторов издаваться на свои, часто очень невеликие деньги. Удручает неизбежным понижением книгоиздательской планки: любители очень часто пренебрегают услугами редакторов и корректоров, иллюстрируют свои тексты рисунками плохо отточенным карандашом, не ставят выходные данные, не озабочиваются аннотацией, книжным «паспортом» (ISBN), не используют книжный пресс и так и пускают своё детище в люди с оттопыренным животом. Любители могут раскошелиться на мелованную бумагу, но при этом сэкономят на нитках для шитья, заменят их… тетрадными скрепками. Есть и любопытнейшие издания, в которых как бы всё хорошо, но «выпадают» несколько очень слабых иллюстраций – это автор вдруг решил сэкономить и сменил на переправе художника. Для наивных авторов книга много больше, чем книга. Она – универсальная таблетка из бумаги, придающая жизни новый смысл. Знаю нескольких кандидатов технических и физико-математических наук, которые, едва выйдя на пенсию, принялись рисовать и складывать рифмы. С разным результатом, конечно, но их жизненное пространство, когда-то зауженное диссертацией, безусловно, расширилось, закон сохранения творческого импульса в очередной раз продемонстрировал своё действие. Писательство у «наивных» проявляется и как своеобразное движение от обратного; так на фоне серьёзной болезни мужа одна пожилая иркутская дама начала писать сказки. Они спасли и её саму, и супружеские отношения. Недавно муж умер, но это печальное событие скрасилось выходом новой книжки. Ещё один замечательный автор признаётся в фейсбуке, что теперь, «по дороге с ярмарки» решил делать то, чего прежде хотел да не решался, мог, но откладывал. Это – своеобразный второй старт, и с огромным психотерапевтическим эффектом. Аптекари нервно курят в сторонке. Если наивная литература существовала всегда, то краеведческая очень долгое время перебивалась на посылках у официальных историков. Школьные музеи за что только ни брались, даже и раскопки вели, но далее публикаций в газетах и докладов на конференциях обычно не шло – теперь же их собирают под общей обложкой и пускают в свет. Вот свежий сюжет: в один из северных районов завезли очередной учебник. Написанный в Иркутской области для Иркутской области, победивший в конкурсе, одобренный всеми, кому положено одобрять. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что в замечательнейшем труде не хватает много из того, что обитает, растёт, протекает в данном северном районе. Несколько педагогов решают написать к учебнику дополнение, а вскоре к ним присоединяются коллеги из других школ. Старшеклассники, проведав про «тайны учительской», засылают туда разведчиков, а потом и внедряются в сам процесс. Результат – качественный электронный учебник, ярко, полно представляющий северное Прибайкалье. Полистав его, Леонид Маркусович Корытный, председатель Иркутского отделения Русского географического общества, нашёл деньги и для бумажного тиража. Одновременно с этой книгой вышел трёхсотстраничный сборник творческих работ учащихся, выпускников и преподавателей Качугской школы №1. Да что там: у нас и воспитанники частного детского сада «Маруся» имеют свою книгу весёлых стихов от 2 до 6 , которую сами и проиллюстрировали.
Такие книги будут теперь независимо от развития кризиса в экономике. Потому что у них главная антикризисная составляющая – гармония живой саморегуляции. Она очищает кровь и насыщает её кислородом, не случайно на полках библиотек и книжных магазинов на равных представлены труды краеведов и профессиональных историков. В Европе эти ветви переплелись, и довольно давно, так что и в Иркутске уже прочитаны книги Питера Акройда, историка и краеведа одновременно. Англичане много прежде других поняли вот какую вещь: историки всё делают правильно, то есть с толком и с расстановкой, но очень часто безо всякого чувства, и оттого их труды о былом сами кажутся мёртвыми. Они исследуют фон, на котором развёртываются исторические события, определяют тенденции, экстраполируют; их историческое древо очень правильное: у него мощная корневая система, и ветки глядят куда надо – но древо это остаётся сухим. А краеведы своим неровным дыханием разгоняют соки, и на ветках набухают и лопаются почки… Потому что краеведам интересны не столько процессы, сколько люди, мотивы их поступков, отношения, любовь-нелюбовь, сближение-отторжение и так далее. Краеведы получают свои нематериальные дивиденды, входя в дома живших прежде людей, слушая их разговоры, а после передавая их в своих книгах. Им, нестеснённым академичностью, легче писать так, чтобы и сюжеты из отдалённого прошлого воспринимались происходящими здесь и сейчас.
Многие из таких изданий, увы, не попадают в библиотеки. Или же томятся на полках как единственные, то есть не выдаваемые, экземпляры. Но общая масса краеведческой литературы тучнеет, видны уже целые массивы ожившей истории, прорастающей в настоящее. То ли ещё будет! * Науменко Виталий Владиславович – поэт, прозаик, переводчик, критик, драматург, сценарист. Член союза российских писателей и Международного ПЕН-центра, автор 5 поэтических книг. Родился в 1977 г. в Железногорске-Илимском, окончил филфак ИГУ, живёт в Москве.
МНОГИХ ЗАИНТЕРЕСОВАЛО: 
С каждым днем крепнет ощущение, что business-friendly Дональд Трамп при сохранении своих нынешних подходов может принести экономике США результат прямо противоположный обещанному в ходе предвыборной кампании.
После письма Зеленского Трампу и выступления президента США в Конгрессе мощный приток конспирологии в соцсетях сошел на нет. Хотя напряженность сохранилась, стремление сторон к продолжению переговоров очевидно.
Причина нежелания существенной части соотечественников ясно и четко осознать окружающую реальность не в том, что «народ» изначально не тот и его когнитивные функции имеют какой-то врожденный дефект.
В жизни иногда такое бывает: перемещался человек с места на место, искал лучшей доли — в учебе, работе, карьере, — а в определенном возрасте решил свой опыт обобщить, итоги подвести. Ну, например, чтобы с внуками поделиться, оградить их от повторения своих ошибок. И вот с высоты прожитых лет он говорит о том, что зря оставил родной городок — мол, надо было там учиться, реализовываться, а меня зачем-то в столицы потянуло. 
Тезисы про инфантильность российского населения со стороны многих оппозиционных публицистов давно уже стали общим местом. |
