Книгоиздание в Иркутске: купеческий след |
| Автор: Валентина РЕКУНОВА |
| 18.05.2017 00:00 |
|
Иркутские составители книг, в советское время занимавшие скромное, но почётное место на аван-титуле, нынче сплошь и рядом выносят себя на обложку, не стесняясь серебряным и золотым тиснением – так мелкие торговки изображали богатство, обряжаясь в парчу. Вот читаешь какой-нибудь современный тюменский журнал (литературный, краеведческий) – и дивишься: так всё просто у них, свободно и радостно: краевед забегает поперёк батьки-историка – а батька отчего-то не сердится. Или солидный учёный забудется и пойдёт хохмить – опять-таки к общему удовольствию. Вёрстка простая, обложка незатейливая и нетолстая – лёгкая получается ноша, можно брать с собой и читать в какой-нибудь пробке. Не то в Иркутске, где авторы меряются друг с другом книжными килограммами – как когда-то купцы мерялись особняками и лошадьми. Довелось мне наблюдать торжественную передачу издания о Казанской церкви в областную библиотеку: два священнослужителя внесли эту книгу, а две служительницы молчановки унесли, сгибаясь в коленях. Довольный настоятель храма при этом заметил не без удовольствия, что продолжение будет ещё внушительнее.
Такой сдвиг от весомости книг к их физическому весу симптоматичен. Равно как и подмена внутренней значимости некой обозначенностью. Тяжеловесность и, как следствие, высокая себестоимость в принципе не функциональны, если не брать во внимание функции книжного кирпича как средства обороны и нападения). На недавней встрече с читателями один многоопытный автор-издатель поделился планами объединить три свои последние книги общею упаковкой. А поскольку вес набора приблизился к девяти килограммам, он собирается заказать сундуки с очень крепкими ручками.
Это очень «по-нашему, по-иркутски». Наши книжные тяжеловесы – не столько для чтения, сколько для демонстрации статуса. Совсем как у купцов-гильдейцев в стародавние времена. Чиновник М. Александров, останавливавшийся в Иркутске летом 1827 года, оставил замечательный по подробностям мемуар, в котором написал между прочим о Дудоровском, купце из самых добропорядочных и образованных: «Газеты и книги, получаемые прямо из Питера, бережет словно ассигнации; задушевному другу листочка не даст, а иному скажет: куды тебе читать, что ты поймешь из печатного, знай свой аршин да бирку». Так и жилище его, наполненное дорогим фарфором, замечательными скульптурами, редкостными картинами и зеркалами, представало только взорам сановных гостей, а к прохожим обращён был старенький неказистый фасад. Купеческий характер города оказывал и оказывает влияние на все стороны жизни местных сообществ и на издательский процесс в том числе. Любопытно, что в начале 1940-х, когда само слово «купец» звучало как ругательное, купеческий подход обнаружился вдруг в работе местного книжного издательства: патриотические брошюры уступили место полезным, позволяющим и в военную пору не только выжить, но и собственно жить, приспосабливаясь к меняющимся условиям и устраиваясь с возможным комфортом. Смотреть на эти издания чрезвычайно приятно: напечатанные на подручной бумаге, они смотрели вокруг бодрым взглядом и радовали любовным оформлением, уютным содержанием и уверенностью в победе. Такой купецкости, подправленной временем, введённой в рамки разумного и полезного, отчего бы не пожелать? Да и нынешнее наше тяготение к фолиантам может быть приложимо к современному мелкоформатному бытию, вот только претенциозной форме должно соответствовать весомое содержание. У нас же сводится, как правило, к утяжеления «крышки» и печати на плотной мелованной бумаге.
В не столь ещё отдалённые времена такую бумагу использовали для альбомов с художественными репродукциями – главным образом, из-за чёткости отпечатка. «Мел» брали и для вставных тетрадок с иллюстрациями – в пору, когда книги печатались на низкосортной бумаге. Но нынешние возможности полиграфии позволяют получать хорошие иллюстрации на офсетной бумаге, и печать текста на мелованной глянцевой бумаге диктуется исключительно тяготением к представительности. Оно столь велико, что нередко вступает в противоречием и со вкусом, и со смыслом, и с элементарной этикой. В качестве примера могу привести глянцевые развороты с фотографиями Ленского расстрела в одноимённой книге, сверкание красок на портретах депутатов Иркутской думы, предваряющих очерки по истории города. Наши провалы в прошлое происходит на фоне стремительно меняющейся реальности. Крупные издательства в это сложное время минимизируют риски, снижают себестоимость. Они с готовностью размещают заказы на печать не в Москве, а в ближайшей провинции – в небольших типографиях с низкосортной бумагой, где вместо ниток клей, а вместо картона пластмасса. Издательская «купецкость» ничем не хуже других её проявлений – в театральной, художественной, музыкальной среде, ветвях власти и профессиональных сообществах. Но поведенческие стереотипы «от купцов» обнаруживают примечательную устойчивость. Воспроизводится и традиционная слабость внутригруппового, внутрисословного притяжения, нежелание объединяться для создания крупных проектов. Так иркутский издатель Сергей Коробов работает параллельно с автором-издателем Сергеем Волковым. Тематически они могут пересекаться, но при этом каждый предпочитает плыть в одиночку – потому что каждый успешен. Одно из прискорбных следствий подобной разобщённости – невозможность запуска такого движителя прогресса как разделение труда: каждый и пишет, и издаёт, и распространяет книги. Хоть, наверное, по-настоящему, качественно, делает только что-то одно. К примеру, Владимир Гасельник написал хорошую книгу об иркутском гербе и даже сверстал её достаточно профессионально, но споткнулся на издании. В конце прошлого года иркутский фейсбук наблюдал акт отчаяния, когда автор просто вывесил электронную версию в интернете. Многие с готовностью скачали её. Очень немногие поблагодарили. Один чуть ли не пригрозил: я внимательно буду смотреть! Поддержку не предложил никто. И никто этому не удивился. Симптоматично опять-таки. И опять-таки очень по-иркутски. Издатель Гольдфарб вообще жалуется, что его проекты очень жёстко критикуются конкурентами. Так или иначе, но налицо желание доверяться только собственным представлениям о хорошем и лучшем. Налицо неготовность к складыванию практик, идей, устремлений, денег, наконец. Слава Богу, до настоящих войнушек пока не доходит, но всё же недалеко мы ушли от времён, когда первостатейный купец и благотворитель Хаминов с упоением разорял первостатейного же купца и благотворителя Бутина. Хотя вроде как 140 лет прошло с той поры.
МНОГИХ ЗАИНТЕРЕСОВАЛО: 
Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%. 
Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.
Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru 
Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение. 
Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы. |
