Смягчение нравов

Это случилось около недели назад. Я сидел в машине, таксист меня по вечерней улице Подгорной, имеющей в Иркутске, мягко говоря, неоднозначную репутацию. Я смотрел по сторонам. На Подгорной всегда есть на что посмотреть, даже когда улица совершенно пустынна. И я не мог не обратить внимания на то, что по пустой сумеречной улице с неоднозначной репутацией передвигался вприпрыжку, то есть, фактически танцуя, молодой человек в массивных наушниках. Он одновременно танцевал под музыку, которая была слышна только ему, подпевал этой музыке, по крайней мере, губы его двигались, и перемещался в нужном ему направлении. Я видел его две или три секунды, но успел рассмотреть его лицо, в котором однозначно угадывалась, скажем так, «азиатскость», несмотря на то, что глаза были скрыты модными очками.

«Надо же,- подумал я,- ничего не боится! А ведь на Подгорной в любое время - особенно в такое – можно встретить людей, которым может не понравиться такая совершенно свободная в своем игноре окружающего мира манера публичного поведения». Немного поразмышляв о смелом свободном парне, я забыл о нем, точнее, он затерялся где-то в складках общих впечатлений о прожитом дне.

А позавчера я его увидел его снова. На этот раз днем, на улице Ленина, среди множества людей. Он опять был в очках и наушниках. И он опять танцевал, пел и передвигался по улице одновременно. И на лице его было выражение, которое бывает у упоротых меломанов во время прослушивания какой-нибудь знакомой и исключительно милой их сердцу музыки. И еще такое выражение бывает у занимающихся сексом. Выражение наслаждения, которое не сведущие в делах интимных дети принимают (если им вдруг доведется увидеть такое по телевизору или, не дай бог, в реальности) за выражение страдания и муки, делая вывод, что взрослые не любят, а мучают друг друга.

Паренек бежал на танцевально-пружинистых ногах, размахивая руками, между людей, оббегая их, как лыжник-слаломист, не задевая никого, хотя руки его оказывались в миллиметре-двух от прохожих. Из прохожих оглядывался на него только каждый десятый. Или даже двадцатый. Каждый десятый или, наверное, пятый – с удовольствием оглянулся бы, дабы рассмотреть его повнимательнее, но явно не делал этого потому, что понимал, что это неприлично. Что он будет выглядеть как бы «несовременно», не «по-городскому», если будет «по-деревенски» пялиться на необычно ведущего себя человека.

Мне всегда казалось, что продвинутость города во многом определятся безразличием людей по отношению к неагрессивно, но активно ведущим себя на улицах городским безумцам. А также равнодушием к столь необычно ведущим себя на тех же улицах молодым людям.

Я задумался над тем, сколько шагов смог бы пропрыгать по Иркутску такой паренек лет 25-30 назад - до того момента, как его застолбили бы морализирующие духовные взрослые, или отвели бы «на перевоспитание» в ближайшую подворотню бездуховные сверстники. Было бы круто, если бы тогда он проскакал хотя бы метров двадцать. А тут получается, что несколько дней назад он утанцевал живой и здоровый с вечерней Подгорной. А теперь танцевал живой и беспечный на дневной Ленина. Как невероятно смягчились нравы в Иркутске! Я бы даже сказал, что в Иркутске произошло настоящее – не экономическое, а этакое «нравовое» чудо.

Беги-танцуй, паренек, танцуй-беги! Волоки за собой дальше Иркутск – в его полноценное городское будущее!

Где государству взять денег? В наших карманах

То, что государство поглубже залезет в карманы граждан в грядущие года, было ожидаемо, поскольку у бюджета заканчиваются источники пополнения.