Политический ЕГЭ

Автор: Сергей ШМИДТ, Langobard

13.06.2017 08:13

Дню России более приличествует быть праздником людей демократических, иначе говоря, западнических ценностей. В его основе более чем неоднозначное событие 1990-го года. В тот 12 июня первый съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР и это был, если не самый серьезный, то один из самых серьезных шагов к распаду СССР. Тем не менее, День России по полной программе используется действующей властью, образ которой во многом зиждется на символическом преодолении и даже отрицании «разрушительных» процессов конца 1980-х – 1990-х годов.

Так бывает. Все-таки постмодернизм на дворе. Сергей Левченко, губернатор-коммунист Иркутской области, в своем поздравлении жителям области упомянул, что 12 июня стало «символом возрождения обновленной страны». Если считать этот пассаж не странным закидоном непосредственного автора поздравления (чиновника-райтера), а позицией губернатора, можно сделать вывод о том, что и КПРФ смирилась с «разрушительными» процессами упомянутого выше времени и учится видеть в них что-то хорошее.

Вчерашний День России стал чем-то вроде политического Единого государственного экзамена (перед уходом на политические каникулы) для самых разных, в первую очередь для самых противоположных, политических сил в России. И мне видится, что это может стать со временем своего рода традицией, на мой взгляд, очень неплохой. Вчера власть продемонстрировала колонны лояльных к себе граждан, а радикальная оппозиция продемонстрировала своих сторонников, варианты построения которых варьировались в зависимости от того, были или не были согласованы протестные акции в конкретных городах. Вдруг и правда установится традиция такой взаимной демонстрации в день общего для всех государственного праздника? Почему бы и нет?

Фейсбук теперь будет пару-тройку дней трясти от дискуссий о численности вчерашних «навальников». Хотя вопрос про вчерашнее, который имел бы практический смысл, может быть только один: вчера вышло больше или меньше, чем 26 марта? В политической картине мира Алексия Навального, завесу над которой он приоткрыл в недавнем интервью Ксении Собчак, именно динамика роста является залогом того, что власть пустит его на выборы. Все остальное вторично. Бессмысленно спорить, например, много это или мало для Иркутска - полторы тысячи митинговавших вчера, если 26-го марта было полторы-две тысячи. Когда играешь в цепочку протестных ивентов, разумнее даже изначально занижать численность, ради того, чтобы потом иметь «козырь роста».

В парадных отчетах лидеров оппозиции, объявившей вчерашнюю акцию «самой крупной общероссийской акцией после 1991 года» (цитирую Леонида Волкова), Иркутск не звучит. Названы следующие города, в которых получилось «больше»: Екатеринбург, Новосибирск, Пермь, Самара, Омск и… Братск. Да-да, наш «иркутский» Братск.

Хотя Иркутск не обошелся и без собственной специфики. Не хочу лишний раз повторять то, на чем все не только оттоптались, но и выспались – шутить про место проведения митинга и тамошний баннер «Цирк чудес». Обращу внимание на то, что наш митинг продемонстрировал, что всякая революция, даже самая декоративная, это всегда некоторое количество новых вакансий. Легендарная баба Валя, актуальный бренд Иркутска, которая в советские времена могла бы в лучшем случае быть звездой очередей в овощном магазине, у нас является политической звездой города, звездой протестного митинга и «секретным оружием Навального», как шутят острословы. Все-таки мы живем во времена больших возможностей.

Отдав должное бабе Вале, то есть, истинной романтике протеста, закончу эту колонку унылым политологическим пассажем. Смена областной власти через два тура выборов в 2015 году состоялась в Иркутской области, по сути, без единого публичного протестного мероприятия – по крайней мере, такого, на котором доминировали бы свободно пришедшие выразить свой протест граждане. Устроившие протестное голосование жители области (и особенно областного центра) обошлись без участия в митингах, демонстрациях и протестах, а политтехнологические операторы протеста особо не заморачивались организацией таких мероприятиях. Напомню, что похожий сюжет имел место быть и на выборах мэра Иркутска в 2010 году. И эти факты очень полезно было бы отрефлексировать всем – и власти, и ее противникам – кто страстно «рубится» в дискуссиях по теме митингов и их численности. Это, может быть, главное, что следует знать про российскую политическую жизнь и т.н. «российский электорат».