Иркутск на случай ядерной войны

Начну с того, что у ядерной войны в России есть минимум два, можно сказать, «мажорских» преимущества. Во-первых, её можно спокойно, не опасаясь оскорбить нежные чувства взирающих за лексическим порядком ведомств, называть войной, а не, допустим, «специальной ядерной операцией». Во-вторых, это вид военного конфликта, в котором Россия может уж точно на равных выступить с теми, кто ей по-настоящему не нравится.

На этом, впрочем, преимущества общероссийские заканчиваются и начинаются преимущества… города Иркутска. С одной стороны, Иркутск, как знает каждый успевший обрести еще в советском прошлом крепость членов и силу рассудка, пребывал во времена классической холодной войны в списке мест, обязательных для ядерного поражения предполагаемыми противниками. Факт сей составлял одновременно и иркутскую гордость, и «страх перед ядерной войной» по-иркутски. С другой стороны, времена меняются, о чем я подумал, услышав от школьного подростничества благую весть, источником которой подростки провозгласили общераспространенное «в интернете прочитали».

Отроки сообщили, что где-то в интернете написано следующее. В случае ядерного конфликта сильные мира сего будут заботиться о том, чтобы сохранить для благостного постапокалиптического существования важнейшие резервуары с питьевой водой. Ну, грубо говоря, дабы пережившим апокалипсиса добрым молодцам и красным девицам можно было умыться, да воды напиться. Поэтому есть тема, что Байкал, как крупнейший резервуар пресной воды, ныне исключен из всех перспективных планов ядерных бомбардировок, следовательно вместе с Антарктидой попадает в список самых безопасных мест на планете. Байкальский регион оказывается этаким регионом-бомбоубежищем под открытым небом, без всяких малоприятных для страдающих клаустрофобией подземелий.

Слушайте, товарищи иркутяне, я знать не знал, что такие хорошие вещи можно почерпнуть в интернете.

Это ведь в корне меняет всю маркетинговую стратегию земли Иркутской. К территориальному маркетингу нас кто только не приучал – и гастролирующие креативщики, и передовые губернаторы вроде Дмитрия Мезенцева, который рассказывал классные вещи про «дымковскую игрушку», типа которой надо что-то иркутскому малому бизнесу, и о том, что вот в озере Лох-Несс водится привлекательное для туристов чудище, неплохо бы и в Байкале какое-нибудь безопасное страшилище поселить. Мол, живем мы пока как не в XXI веке, как лохи архаичные – без игрушек и чудовища!

К черту игрушечных чудовищ! Международно-политическая обстановка такова, что региону вполне достаточно того, чтобы брендироваться как самое безопасное место на случай ядерной войны. Сделать «байкальский дрейф» трендом, заменив им пресловутый «западный дрейф». Мол, собирай не готовый помирать раньше смерти люд манатки свои и переселяйся в Прибайкалье.

А уж какие креативные рекламы могут гонять по этому поводу местные генералы строительного бизнеса, которые, разумеется, получают дополнительные возможности для продажи квадратных метров! «Новый город» постапокалиптического будущего строится уже сейчас и здесь – в Иркутске. Выбирай иркутский «ДомСтрой» - для нас и ядерная война отстой. Переживи человечество – перелети со «Стрижами» в будущее! А какие можно классные названия для микрорайнов придумать? Микрорайон «Антивоенный». Микрорайон «Антиядерный». Микрорайон «ПРО». Микрорайон «Мирный». Микрорайон «Постапокалипсис». Для циников-постмодернистов – микрорайон «Хиросима»

Ну и так далее. Пространство для фантазии тут явно не меньше, чем для фантазий голливудских режиссеров, работающих в жанре кинематографического апокалипсиса и постапокалипсиса.

В общем, попрошу считать эту колонку зачином новой стратегии маркетинга Иркутского региона. Как говорится, креативные цели ясны, технические задачи поставлены. За работу, товарищи!

Что нам и миру проповедует Александр Дугин?

Александр Дугин дал интервью Такеру Карлсону — и за 20 минут продемонстрировал все проблемы философии, ставящей во главу угла выведенные «из головы» общие схоластические конструкции вместо анализа реальной человеческой жизни.