Чагин из Иркутска и иркутские жуки

Писатель Евгений Водолазкин выпустил роман «Чагин», о котором, кстати, до сих пор ни слова не сказано в статье про Водолазкина в Википедии. Ну и поклоннички у писателя – ничего не скажешь. Лень статью в Википедии дополнить. Я читал три романа Водолазкина – «Авиатор», «Лавр» и вот «Чагина». Честно сказать, не очень цепляет. То ли от того, что конкретно этот автор не отвечает на вопросы, которые меня интересуют, и, откровенно говоря, ничего не добавляет к моей картине мира. То ли от того, что творчество Водолазкина литературоведы-всезнайки относят к т.н. «магическому реализму», а я, переживший в восьмидесятые сумасшедшее увлечение латиноамериканской литературой, начитался тогда самого ядреного «магического реализма» (он же – «фантастический реализм»). Запросто могу скандировать на любом литературоведческом митинге: «Маркес! Борхес! Кор-та-сар!». Вот и не будоражит такой реализм в исполнении соотечественника.

• Фотография с сайта "Республика Башкортостан"

Однако замечу, что ни один разговор о современной русской литературе не обходится без Водолазкина. Уж сколько раз я с этим сталкивался. Затеваешь ли ты попсовое рассуждение на тему, кто лучше, Пелевин или Сорокин, восхищаешься ли гением Алексея Иванова времен «Географа» и «Золота бунта», ужасаешься ли тем, до какого отстоя этот гений сейчас докатился, иронизируешь ли по поводу Дмитрия Быкова, славишь ли Людмилу Улицкую – тебя обязательно спросят, а как вам Водолазкин? Боюсь я очень этого вопроса, ибо лично мне Водолазкин совсем никак. Но избежать этого вопроса практически невозможно.

Сейчас, правда, к теме Водолазкина еще «политическая прибавка» образовалась. Дело в том, что он родился в Киеве, получил там высшее образование, поэтому часть читающего народа книжек его уже не читает, все ждет, когда он про Путина и СВО что-нибудь скажет. А он не говорит. В самом начале кошмара где-то сказал, что надо прекратить боевые действия и перейти к переговорам – я знаю об этом в его пересказе, видел в ютубзике сценку, когда неизвестный мне испанский писатель отказался участвовать в одном мероприятии с Водолазкиным, ибо тот писатель из страны-агрессора, а Водолазкин ему влепил, что он высказался за немедленные переговоры, после чего испанец сменил гнев на милость и остался разговаривать. Замечу, что это было через пару дней после 24 февраля, сейчас Водолазкин, по-моему, вообще ничего про это не говорит. Хотя публика ждет.

Вернемся к «Чагину». Не ждите от меня сравнения этого романа, главный герой которого отличается феноменальной памятью, с рассказом упомянутого выше любимейшего Борхеса – «Фунес, чудо памяти». Тут важно другое. Исидор Чагин, главный герой «Чагина», родом из Иркутска. И когда он плохо ведет себя в столицах, над ним нависает опасность, что его обратно в Иркутск законопатят.

Вот пара цитат.

«Кульминацией чаепития стал вопрос ректора:

— Исидор, друг мой, куда вас распределили?

— В Иркутск.

Его собеседники покачали головами: далековато…».

«Лицо Николая Петровича выражало печаль.

— Наверное, мы оказались слишком доверчивы, — обратился он к Николаю Ивановичу. — Наверное, этому парню лучше было бы сидеть в Иркутске. — Он посмотрел на Исидора. — А ведь это только начало: мы строили на вас большие планы.

— Отправим его к чертовой матери в Иркутск, — предложил Николай Иванович…».

Почему в романе Водолазкина возникает Иркутск? Ну, наверное, потому что писатель у нас, если верить его словам, бывал аж четыре раза, если верить фиксированным в интернете визитам, дважды. И вероятно потому, что Иркутск удобен как самое известное культурному человеку Заж…пье. Известное, потому что Иркутск как-то связан в социокультурной памяти граждан с культуркой – с декабристами, например. Поскольку в романе Водолазкина вообще не упоминаются Вампилов и Распутин, за что ему спасибо, ограничусь только упоминанием декабристов. Обойдусь без Колчака. Опять же творчество Водолазкина худо-бедно продвигается на Западе, а для тех же французов Иркутск город памятный, так как «Мишель Строгов», Жюль Верн и все такое.

В общем, эта колонка затеяна мною для того, чтобы приготовить иркутян к тому, что наш город теперь будет ассоциироваться у читающей публики с… жуками.

Вот всем на радость большая цитата из романа: «В самой красивой своей части Иркутск — город деревянный. Избегнув судьбы многих городов европейской России, он, на радость жителей и гостей, сохранился во всей своей древесной красоте. И если горели в нем дома, то по неосторожности живущих или по их же злому умыслу. В разрушении домов принимали участие и те же древесные жуки — скорее, конечно же, по неосторожности, чем по злому умыслу, ибо жуки, в отличие от человеков, по природе своей беззлобны. Жук — он любит красоту. И глядя, допустим, на резные наличники, старается по мере возможности этому орнаменту подражать. Неудивительно, что в городе, превозносящем ремесло резчика, жуки заняли свое почетное место. Погруженные в священную тишину творчества, они бегут шумных собраний и праздных увеселений: труд их уединен и нетороплив».

Шутку про то, что у кого в голове тараканы, а у столичного писателя в голове жуки, считайте, что я уже пошутил. Я тут не шутки шучу, а деловое предложение делаю. Надобно иркутянам где-то накопать жуков. Дабы продавать их приезжим в качестве сувениров. Мол, это те самые жуки, которые у Водолазкина являются соавторами иркутской деревянной архитектуры. Пусть покупают.

Из того же романа: «Искусство жуков пленяло Исидора своей непредсказуемостью, ибо повороты линий и их длина отражали не сознательное побуждение мастера, но его проникновение в сферу иррационального. Характер прогрызаемого орнамента был обусловлен степенью, скажем, его голода или погодой. Известно, что в дождь и в снег грызется совсем не так, как в сухие солнечные дни…».

С переименованием Иркутска в Жукоград, наверное, спешить не будем, но со временем может и до этого дойти. Хорошо, что памятник Жукову у нас уже есть. Пригодится.

Еще в романе есть такое:

«Уточняющие вопросы тот задавал неуверенно…

— Кто такой бабр?

— Бабр есть мифологическое животное, распространенное в Иркутске».

Ну про бабра все знают, а жук это, конечно, новация в культурном образе Иркутска. И плевать, что шансов найти его в Иркутске не больше, чем встретить бабра. Главное, что он теперь у Иркутска есть.

Школа — не место для дрессировки детей

Попытки превратить школу в воспитательное учреждение вместо образовательного не пойдут на пользу никому.

Госдума свихнулась на почве личной жизни?

Для некоторых думцев законотворчество явно становится инструментом психотерапии.

Ненависть к альтернативам докатилась до молока

Агрессия ко всему «альтернативному» не только противоречит идеалам свободы, но и опасна для здоровья.

Так ли мы близки к Третьей мировой, как кажется?

Мир за последние десятилетия сильно изменился.

Новый раскол: женщины — либералы, мужчины — консерваторы

Почему женщины либеральнее, а мужчины консервативнее?