Уходят ли диктаторы по доброй воле? |
| Автор: Александр Желенин, rosbalt.ru |
| 19.08.2020 10:01 |
|
Победа мирной революции, когда протестующие на удар дубинкой по левой щеке подставляют правую, возможна лишь если режим совсем одряхлел.
То, что происходит сегодня в Белоруссии нужно охарактеризовать одним словом — «революция». Несомненно, впечатляет масштаб происходящего. 200 тысяч человек на митинге в миллионном Минске… Иначе говоря, вышел каждый пятый — как если бы в Москве на улице оказались около двух с половиной миллионов протестующих. И это после всех зверств белорусского ОМОНа… Не будем забывать также, что выступления против бессменного президента Белоруссии Александра Лукашенко — это уже не только столичный протест, как было раньше. Многотысячные демонстрации и митинги проходят во многих городах республики. Сегодня в составе митингующих, вероятно, все слои белорусского общества. К публичной политике обратились те, кто до этого никогда ею не занимался, что также является одним из характерных признаков революционной ситуации в стране. Отдельно надо сказать о забастовках на крупнейших предприятиях республики. В начале недели прекратили работу шахтеры одного из важнейших предприятий Белоруссии — «Беларуськалия». Волнения прошли на «Гомсельмаше», БМЗ, «БелАЗе» и ряде других заводов. Что здесь важно отметить. Рабочие, как мы видим, выдвигают сугубо политические требования, наплевав на то, что в этой стране, как и в соседней России, забастовки разрешены исключительно для разрешения трудовых споров (ст. 388 Трудового Кодекса Республики Беларусь). Несмотря на это, белорусские пролетарии, так же, как и представители среднего класса этой страны, выдвигают требования проведения новых президентских выборов, освобождения политических заключенных, отставки чиновников и силовиков, допускавших физическое насилие по отношению к мирным гражданам. И это не случайное совпадение. Дело в том, что рабочие Белоруссии, как и их российские коллеги уже давно являются не только пролетариями, но одновременно и представителями среднего класса. Два года назад я участвовал в социологическом исследовании современных российских рабочих. По его результатам выяснилось, что почти по всем основным критериям (за исключением одного, о чем ниже) они ничем не отличаются от того слоя, который принято сегодня именовать средним классом. Рабочие получают примерно ту же зарплату (иногда и выше), что и «белые воротнички». Уровень их образования примерно тот же, что и у так называемого «офисного планктона». Из числа рабочих Омска и Калуги, принявших участие в опросе, около трети имеют высшее или неоконченное высшее образование. Большинство остальных имеют среднеспециальное образование. Рабочие так же, как и представители среднего класса, ездят отдыхать на море, берут ипотечные кредиты и покупают в рассрочку автомобили. Они пользуются теми же смартфонами, что и офисные служащие, а дома у них стоят те же компьютеры. В общем, рабочие живут обычной жизнью современного среднего класса. Совершенно очевидно, что белорусские пролетарии практически ничем не отличаются от своих российских коллег. Они родом из той же страны — СССР, говорят на том же языке и имеют похожую квалификацию и образование. Единственное отличие современного постсоветского (и вероятно не только) пролетария от представителя среднего класса имеет сугубо классовый характер. В силу социальной непрестижности физического труда (хотя, учитывая усложняющуюся технику, автоматизацию производства, труд наиболее квалифицированных рабочих уже довольно сложно отличить от обязанностей инженера), рабочие все еще находятся на одной из самых нижних ступенек социальной иерархии. Почти все, с кем мне приходилось общаться в ходе упомянутого исследования, жаловались на то, что «офисные» общаются с ними как с «низшими», даже несмотря на то, что уровень образования и заработка у многих рабочих выше, чем у тех, кто сидит за компьютером. Власти рабочие тоже не интересны. За исключением тех редких случаев, когда она по старой советской привычке в пропагандистских целях пытается прикрыться их авторитетом. Тут стоит вспомнить ставшую притчей во языцех историю с «Уралвагонзаводом», когда в 2012 году на волне массовых протестов в Москве к этому предприятию за моральной (и физической) поддержкой обратился Владимир Путин. Тогда от лица рабочих этого предприятия начальник одного из его цехов «если что» обещал привезти своих «мужиков» в Москву для защиты любимого президента от столичных «хомячков». Однако исследование политических и социальных взглядов российских рабочих, о котором я веду речь, показало, что убеждение постсоветского начальства в том, что трудящиеся всегда поддерживают «партию и правительство» и лично верховного лидера — абсолютно архаично. Не поддерживают. Скорее относятся к нему даже с большим недоверием, чем среднестатистический избиратель. В течение долгого времени после распада СССР рабочие России (и, вероятно, всех других стран, образовавшихся на его бывшей территории) скорее были аполитичны, чем провластно настроены. Во всяком случае, процент тех из них, кто не участвует в выборах как избиратель, кто не смотрит пропагандистские каналы телевидения — выше, чем это обычно показывают соцопросы на подобные темы. В то же время, будучи, как было сказано, одновременно и представителями среднего класса, рабочие сегодня исповедуют его политические взгляды и убеждения. И это наглядно показали нынешние белорусские события и, вероятно, подтвердят будущие события в России. Именно поэтому запросы белорусских пролетариев сегодня идентичны требованиям тех, кто протестует на улицах против фальсификации выборов в Белоруссии. Рабочим не нравится несменяемость верховного правителя точно так же, как и представителям других слоев общества. Лукашенко сегодня не помогает даже то, что все 26 лет правления ему гораздо лучше, чем Путину, удавалось играть роль «отца нации» и защитника простого труженика от супостата-олигарха. При первых раскатах демократической революции Лукашенко по старой советской привычке побежал за защитой к «простым» рабочим, а они, как это сделали работники Минского завода колесных тягачей (МЗКТ) совершенно неблагодарно встретили его криками «Уходи!». Характерна также стихийность белорусского рабочего движения в поддержку демократических перемен. Очевидно, что нет никакой организации, которая «рулила» бы этим процессом. В Белоруссии как-то само собой случилось то, что не удалось добиться в России. Речь о том, что в республике произошло слияние общедемократической и рабочей активностей в одно протестное движение. Тут сами собой напрашиваются параллели с тем, что происходило в 60-80 годы XX века в Польше, когда там возникла профсоюз-партия «Солидарность», объединившая и рабочих лидеров, вроде Леха Валенсы, и университетскую профессуру. Различие в том, что в нынешней Белоруссии такой структуры нет (официальные профсоюзы здесь не в счет), а стало быть, нет и единого организационного центра движения. Судя по всему, все протестные акции сейчас происходят совершенно спонтанно. В этом очарование нынешних белорусских событий, но в этом же и их слабость. Новоиспеченный Координационный совет белорусской оппозиции в расчет, скорее всего, принимать не стоит, как не представлял собой ничего серьезного и аналогичный российский КС, созданный в 2012 году. В любой революции (и это ее азбука) решающее значение имеет, во-первых, перевес в силе над противоборствующей стороной, а во-вторых, готовность эту силу применить. Если этого перевеса нет, то можно создавать какие угодно советы — значение они будут иметь только на бумаге. Потому что действующая белорусская власть, несмотря на некоторую растерянность, вызванную размахом протестного движения и его массовостью, не потеряла способности к организованным репрессивным действиям. При этом протестующие готовы действовать преимущественно мирно. Вот и считайте, кто выйдет победителем из этого противостояния… Если продолжить параллель с социалистической Польшей, то надо отметить, что, несмотря на невероятную мощь и организованность «Солидарности» (в 1980-е годы численность этого оппозиционного тогдашнему режиму профсоюза составляла несколько миллионов человек и одно время даже превышала количество членов ПОРП — польского аналога КПСС), свалить режим, державшийся исключительно на советских штыках, ей тогда не удалось. Когда на пике забастовочного движения в Польше в самом начале 1980-х годов власть в этой стране задрожала, советское правительство выступило с заявлением, в котором были такие слова: «Братскую Польшу, социалистическую Польшу мы в обиду не дадим и в беде не бросим…». Что это означало, было понятно абсолютно всем. В 1956 году подобная «помощь» Советским Союзом была оказана Венгрии, в 1968 страны просоветского Варшавского договора ввели войска в Чехословакию, в 1979 СССР отправил своих солдат в Афганистан… Мой знакомый, служивший в начале 1980-х годов в Западном военном округе СССР, упомянул тогда в письме: «готовимся оказать интернациональную помощь»… Опасаясь такого развития событий, поляки сдали в тот момент назад. «Пане, слушайте Каню (Станислав Каня — в 1980—1981 гг. — первый секретарь ЦК ПОРП), а то придут вани и будет, как в Афганистане», — язвили тогда польские остряки. Социалистический режим в Польше устоял тогда исключительно благодаря военной угрозе «большого брата». Впрочем, как известно, ненадолго. В 1989 году, когда устои самого этого брата зашатались, а его тогдашнее руководство уже не могло действовать как всегда, то есть силой или угрозой силы, просоветские режимы в Польше и других странах Восточного блока рухнули словно карточные домики. Что сейчас со «старшим братом», который естественно неусыпно наблюдает за происходящим в «братской» Белоруссии? Выделим несколько очевидных моментов. Во-первых, очевидно, что Кремль не собирается отпускать Белоруссию из-под своего влияния. Это означает, что в случае если Лукашенко бежит из страны, Москва тут же включит свои «обязательства» по «спасению» Белоруссии от западного зла. Путин не случайно уже несколько раз говорил о внешнем влиянии. Эта формулировка является оправданием введения российских войск в союзную Белоруссию и в рамках ОДКБ, и в рамках договора о Союзном государстве двух стран. И не так важно, что это внешнее (то есть, в российской интерпретации, западное) влияние на нынешние белорусские события ничтожно. Неважно, что оно выражается лишь в немощных просьбах Ангелы Меркель и Эммануэля Макрона к Владимиру Путину «повлиять» на Лукашенко, дабы тот перестал избивать протестующих (нашли кого просить!), да в выделении в прошлые годы крохотных западных грантов белорусским оппозиционерам «на развитие гражданского общества». Важно то, что в случае бегства Лукашенко Кремль мгновенно задействует формулу, которую на полях одного мероприятия для СМИ в Москве, происходившего за месяц до крымских событий 2014 года, озвучил один представитель «русского мира» в адрес тогдашнего президента Украины: «уходит Янукович — забираем Крым…». Однако применительно к Белоруссии эта схема пока не актуальна. Лукашенко никуда уходить не собирается. И что-то подсказывает, не уйдет (во всяком случае, в обозримой перспективе). Проблема нынешней белорусской революции в ее почти полной стихийности и неготовности протестующих отвечать на полицейское насилие соответствующим образом. Массовость протеста — штука хорошая, но отсутствие организации, осмысленной координации действий для того, чтобы добиться своей главной цели (в данном случае, ухода бессменного президента), чем дальше, тем больше будет играть на руку Лукашенко. Победа мирной массовой революции, в ходе которой протестующий на удар полицейского по левой щеке подставляет ему правую, возможна лишь тогда, когда диктатор совсем одряхлел. Так было, например, во время «арабской весны» в Египте. Лукашенко, сегодня, конечно, потрясен, ошарашен размахом протестов в собственной стране, но все еще крепок и готов применять силу «как всегда». А протестующие на улицах белорусских городов не готовы оказывать ему то сопротивление, которое оказал Януковичу Майдан. В условиях трусости и нерешительности Запада белорусская революция обречена. Или ее сейчас победит/пересидит Лукашенко (что скорее всего). Или за это дело возьмется Кремль. «Как он это умеет». Мораль здесь для белорусских (и не только) оппозиционеров такова. Не стоит быть наивными, надо хорошо учить уроки истории. В том числе и не столь давней. Конечно, когда-то все изменится, последние диктаторы Европы рано или поздно одряхлеют и навсегда сойдут с политической арены. Но наивно думать, что это произойдет прямо сейчас, словно по мановению волшебной палочки, просто потому, что многим этого очень сильно захотелось. Ранее по теме:
МНОГИХ ЗАИНТЕРЕСОВАЛО: 
Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%. 
Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.
Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru 
Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение. 
Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы. |
