Как выживает пластилиновый народ

В России люди готовы подстроиться под любую власть — и сдать ее с потрохами, когда наступит подходящий момент.

Путина поддерживают 86% населения, изоляцию российского интернета от мирового поддерживают 58% населения, смертную казнь поддерживают… неохота уточнять. Сегодня можно спросить: «Как вы считаете, нужно ли запретить?..» (не объясняя, что именно) — и большинство злобно выдохнет: «Даа!..»

На самом деле массовая поддержка плохого основана не на страхе получить по шее за «не тот» ответ, не на любви к закручиванию гаек и, в случае Путина, вовсе не на любви к нему лично.

Помните, был такой обожаемый москвичами мэр — Лужков? Твердый хозяйственник и все такое. На выборах в 2003-м он набрал 74,8%, и был абсолютно убежден в народной любви. Я, Лужкова ничуть не любивший, свидетельствую: аргументы «Кто, если не Лужков?» и «Он много для Москвы делает!» были в столице крайне популярны. Поэтому, когда Лужкова отправили в отставку, он искренне верил, что москвичи возмутятся, будут его защищать и, возможно, даже выйдут на улицы.

Фигушки. Лужков ведь не домашний любимец, не какой-нибудь йорк или корги, чтобы за него глотку перегрызать. Лужкова москвичи слили с тем же равнодушием, с каким за век до этого россияне слили батюшку-царя. Любили-любили, жить без царя не могли, а свергли — ну, так и черт с ним.

И с Путиным будет то же самое, вопрос — когда и в результате чего. Но сдадут его с потрохами и безымянные 86%, и имеющее конкретные имена окружение, включая ближайшее.

Моя уверенность базируется на механике, функциональных особенностях нашего строя, сформированного примерно 750 лет назад под игом Орды (он с тех пор принципиально не изменился). Принципиален — способ выживания. Если для Запада, начиная с эпохи капитализма, основа выживания — борьба, то для русских людей выживание состоит в мимикрии, в оппортунизме, в мгновенном подстраивании под требования любой власти: хоть татарской, хоть царской, хоть советской, хоть антисоветской. 750 лет приучили к мысли, что непокорность обречена (а от бунта только хуже будет), поэтому нужно принимать ту внешнюю форму, которую требует власть. А уж внутри, в узком кругу, на уровне друзей или семьи вести себя так, как считаешь необходимым и справедливым.

Собственно, то, что в России называют народом, правильнее назвать служилым населением, потому что для превращения в народ нужно все-таки заявлять и отстаивать свои ценности. А служилое население, чтобы по шее не огрести, повторяет лишь то, что считает нужным начальство. Вслух — проклятый Запад и великая Россия. Втихаря — санкционный сыр из Финляндии, потому что нашему мы цену знаем.

Какими вы, правители, желаете сегодня нас видеть? Хотите — будем либералами и толерантными заиньками. А хотите — собачьим дерьмом. Мы — абсолютнейший пластилин. Говорите, быть собачьим дерьмом неприятно? Зато стратегически выгодно. Попробуйте дерьмо уничтожить, покрошив на куски! Только измажетесь. Зачем отказываться от столь эффективной системы жизнеобеспечения? Тем более что она существует не только в России. В Турции то же самое: почитайте Орхана Памука. Аналогичны Иран, Ирак — вообще третий мир.

В третьем мире мимикрия, подлаживание, оппортунизм — самый эффективный способ выживания. Поэтому строй здесь всегда сильнее власти. Шах Ирана тоже был всенародно любим. Но когда его пинком — как Николая или Юрия — убрали, про его замечательную власть все тут же забыли и послушно легли под новую, религиозную. Про которую, когда она рухнет, забудут точно так же.

Вот почему я бы на месте Владимира Путина (или даже коллективного владимирапутина) не слишком уповал на цифры поддержки. Это, повторяю, не металл убеждений и ценностей, а глина под колоссом. И когда смена власти случится, мы увидим, как глина принимает новую форму. У нас ведь еще недавно внешними ценностями были коммунизм, атеизм, интернационализм, так? Щелчок пальцев — и, оп-ля-ля, вот уже православие, патриотизм, изоляционизм. А по новому щелчку все переменится снова. Население устроит любая власть — лишь бы не трогала.

Хотите — подстроимся под Ататюрка, хотите — под патриарха, хотите — под шаха, хотите — под президента. Мы скажем все что угодно, и поддержим что угодно. Хоть борьбу с геями, хоть однополые браки.

Вот почему я бы и на месте борцов с Владимиром Путиным (или с владимиромпутиным) не спешил в будущем радоваться переменам, а также прогрессивным лозунгам и тешащим самолюбие результатам социологических исследований. У нас, повторю, строй сильнее власти. На этой зыбкости и держимся, научившись искусству баланса. Гениально было бы в России заменить не власть, а строй, то есть гениально было бы населению, наконец, превратиться в народ, который жестко контролирует власть. Но, боюсь, без полного краха строя это никак не осуществимо.

По инф. rosbalt.ru

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.