Декабристы — иностранные агенты?!

Пересмотр исторических событий в контексте сегодняшней политической ситуации вызывает одновременно недоумение и опасения.

-

Прозвучавшая на Петербургском юридическом форуме из уст министра юстиции Константина Чуйченко фраза о том, что «декабристы были бы сейчас иноагентами», кажется одновременно шокирующей и предельно откровенной. Она не просто бросает вызов устоявшимся историческим нарративам, но и кристаллизует тревожную тенденцию: использование истории как инструмента для легитимизации текущей политической повестки и делегитимизации любых форм несогласия.

Кто такие декабристы в традиционном представлении? Это, прежде всего, идеалисты-романтики, офицеры, прошедшие Отечественную войну 1812 года, вдохновленные европейскими идеями Просвещения и видевшие отсталость крепостнической России. Они выступили против самодержавия, отстаивая конституционные идеи, отмену крепостного права, гражданские свободы. Восстание было подавлено, многие отправились на каторгу и в ссылку, но образ благородных бунтарей, пожертвовавших собой ради будущего страны, прочно вошел в пантеон российской истории.

В советское время декабристов канонизировали как предшественников революции, да и в постсоветский период они оставались ярким символом протеста против несправедливости и стремления к лучшей участи для России.

Теперь же предлагается совершенно иная оптика. Статус «иностранного агента» в современной России — это не просто юридическая метка. Он ставит под сомнение лояльность человека или организации государству. Так маркируют тех, кто занимается деятельностью, которую власть считает политической. При этом «политическая деятельность» трактуется максимально широко. По замыслу законодателей, статус иноагента должен подрывать доверие к человеку, создавать вокруг него атмосферу подозрительности и отчуждения, ограничивать его возможности.

Сравнивая с «иноагентами», авторы новой юридическо-исторической мысли намеренно сводят деятельность декабристов исключительно к внешнему влиянию. Дескать, их идеи были «завезены» из Европы, а значит, декабристы действовали не в интересах России. Их внутренная мотивация, их патриотизм, их стремление к модернизации своей страны полностью игнорируется.

Это не просто переоценка; это попытка переписать историю, отказав декабристам в субъектности, представив их инструментом в руках внешних сил. И тем самым — поставить знак равенства между давними «бунтовщиками», боровшимися за права и свободы, и современными «несогласными», которых власть также представляет марионетками Запада.

И вот тут мы подходим к самому тревожному выводу, который следует из фразы про декабристов-иноагентов. Ровно таким же языком говорили современники первых революционеров, прежде всего — Николай I и члены его правительства. Для Николая I декабристы были «злодеями», «бунтовщиками», носителями «революционной заразы», «привнесенной с Запада». Именно тогда появилась идея о том, что любые поползновения против существующего строя являются результатом тлетворного влияния и направлены на ослабление России. Поразительное совпадение с сегодняшней риторикой, не правда ли?

По сути, продемонстрированная главой Минюста оценка исторических событий — это взгляд Николая I, переложенный на современный язык ярлыков. Это возврат к черно-белой картине мира, где любой, кто не вписывается в официальную парадигму, кто ставит под сомнение существующий порядок, автоматически попадает в категорию врагов, действующих по указке извне.

На юридическом форуме в Санкт-Петербурге прозвучала и еще одна оценка, выраженная в рамках сегодняшней лексики власти: в городе много улиц, названных в честь террористов.

Такая ревизия истории — не академический спор, а инструмент управления общественным сознанием. Она направлена на то, чтобы в глазах широкой публики приравнять любой внутренний протест, любое стремление к переменам или критику власти к внешней угрозе, к «пятой колонне». Она стремится делегитимизировать не только конкретных людей или организации сегодня, но и исторический опыт борьбы за прогресс, за права, за иные пути развития страны.

Когда герои прошлого вдруг становятся иноагентами (вспомним недавнюю абсурдную историю с Окуджавой, ушедшим от нас 28 лет назад), это не только меняет наше восприятие истории. Это вызывает к жизни очень неудобные вопросы: неужто некоторые представители власти видят настолько серьезные внутренние вызовы, что вынуждены использовать такие сомнительные манипулятивные инструменты? Декабристов не сломили ни Сенатская площадь, ни каторга. Но их образ вполне успешно ломают сейчас.

Николай Яременко, главный редактор ИА «РосБалт», доцент Финансового университета

Так ли мы близки к Третьей мировой, как кажется?

Мир за последние десятилетия сильно изменился.

Израиль и Иран: так кто победил-то?

Понятно, что безусловной победы нет. Формулировка Дональда Трампа о «безоговорочной капитуляции», заимствованная из истории совсем другой войны, в данном случае неактуальна.

Главная проблема Ирана — хроническая старость руководства

В 1979 году иранские революционеры (среди которых были и погибшие военные) сами обезглавили армию своей страны, причем еще сильнее, чем даже в России 1917 года.

Экономика замедляется, рост зарплат заканчивается

По данным HH.ru, число активных вакансий в мае 2025 года оказалось на 25% ниже, чем годом ранее. Это свидетельствует о том, что компании приостанавливают набор сотрудников и отказываются от планов расширения бизнеса.

Что будет с режимом аятолл в Иране?

Израиль рассчитывает впервые в истории сменить власть в другой стране без наземной операции.