Театр одного режиссера

Дискуссии «культурной» публики города И. на тему, удастся ли когда-нибудь вернуть режиссера Вячеслава Кокорина в Иркутск (иначе: удастся ли Кокорину когда-нибудь вернуться в Иркутск?), длившиеся около пятнадцати лет, закончились, что называется, самым естественным образом. 5 октября Вячеслав Кокорин умер. Умер не в Иркутске. В Иркутск больше некому возвращаться.

Для людей моего поколения театральный Иркутск это в первую очередь Иркутск Кокорина. До него, здесь, на иркутских подмостках, мы видели просто спектакли – озвучивание и ошевеливание актерами написанных драматургами текстов. Мы слышали, что где-то в других городах есть какой-то другой театр – живой, каждый раз отличающийся от себя самого, побуждающий зрителей чувствовать и думать, а не просто знакомящий их с сюжетом и предлагающий оценить кто как из актеров сыграл свою роль. В 1980-е Кокорин, став режиссером Театра юного зрителя, показал этот «другой театр» Иркутску.

Прекрасно помню, как я, старшеклассник, смотрел его постановку «Сна в летнюю ночь». Это был театр, о котором я прежде мог только слышать от взрослых, бывавших в столицах на постановках именитых режиссеров вроде Товстоногова или Любимова. Я не верил своим глазам – в родном Иркутске, с участием иркутских актеров на сцене происходило нечто такое, что считалось привилегией столиц, что считалось достойным только искушенного столичного зрителя. Мне это казалось сном, и название шекспировской пьесы было дополнительно уместно. Я на всю жизнь запомнил ощущение какого-то объемного клубка-цветка, который на моих глазах пророс сквозь подмостки, расцвел, порезвился во все стороны, потрепался на всех ветрах и исчез под шквал аплодисментов потрясенной публики. Мы наблюдали этакий целостный организм, в котором не выделялся никто, а не привычный «монтаж» – на манер тех, что в школах готовились и репетировались для больших праздников - только исполняемый не школьниками, а профессиональными актерами.

И еще запомнилось, как много лет спустя, в 2001 году я, человек совершенно нетеатральный, благодаря одной Кокоринской постановке просто открыл для себя природу театра как таковую. Это было «Обыкновенное чудо», которое он ставил со студентами Театрального училища (студентами курса, педагогом которого он был). На мой вкус, постановка была во сто крат «чудеснее» знаменитой кинопостановки Марка Захарова. В ней были, разумеется, креативные фокусы – зрители сидели на сцене, актеры играли в зрительном зале, хлопая спинками кресел. Был фирменный стиль Кокорина – вещи, в данном случае спинки и сиденья кресел, служили этакими посредниками во взаимодействии актеров друг с другом.

Но главным было не это. На том курсе учился паренек, мягко говоря, без особых актерских талантов, как говорили, попавший в училище случайно и каким-то чудом доучившийся до выпускного спектакля. Вы знаете, какую роль дал Кокорин самому неактерскому из своих актеров? Нет, вовсе не роль какого-нибудь привратника и не роль статиста в массовке. Он дал ему… главную роль. Самую главную. Ту самую, которою играет Абдулов у Марка Захарова. Почему? Потому что Кокорин всегда делал именно целостный театр, а природа театра такова, что он способен «обыграть», включить в себя самый нетеатральный, самый антитеатральный элемент. Что и было продемонстрировано в этом спектакле. Толком не игравший, да и не умевший играть актер был в нем совершенно на своем месте – так разыгрывалось с ним и вокруг него само действие. И это не было чем-то невозможным, потому что для настоящего театра возможно все.

Позволю себя несколько слов о том, что практически невозможно, ибо уже относится к непостановочной реальности.

Если бы мир был устроен разумно, то Иркутский драматический театр имени Охлопкова носил бы имя Александра Вампилова, потому что именно в Иркутской Драме состоялась первая постановка Вампиловского «Старшего сына». А Иркутский театр юного зрителя имени Вампилова, начиная с этой недели, уже носил бы имя Вячеслава Кокорина. А как же Николай Охлопков? Ну уж обошелся бы как-нибудь театральный Иркутск без него.

Хотя, быть может, и есть своя справедливость в том, что именно по инициативе Кокорина и в «кокоринский» период своей истории ТЮЗ (в 1987 году) получил имя лучшего иркутского драматурга.

Из Иркутского театрального училища Кокорина в свое время выставили самым постыдным для нашего города образом. Но он там преподавал. Подготовил блестящий курс, с которым поставил блестящие спектакли. Иркутское театральное училище не носит ничьего имени. Так что кое-какой шанс реабилитироваться перед памятью великого художника у Иркутска все-таки есть.

• Вячеслав Кокорин. 1990 год, Фото Андрея Кудрявцева. Из личного архива Сергея Захаряна

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.