Танцуй, пока молодой!

Журналист(ка) Ольга Телегина сделала отличнейший материал про клубную жизнь в городе И. – сейчас, наверное, правильнее будет сказать, что про «клубную смерть». Это интервью с арт-директором закрывшегося десять лет назад клуба «Объект 01» Сергеем Бельковым и речь в нем идет в основном о замечательных 2000-х (нулевых). Не исключено, что лучших с точки зрения фетишного для русской культуры «маленького человека» годах во всей истории России.

Пробило и меня на воспоминания о «клубной революции». Вот только захотелось махнуть шашкой (двинуть танком?) изрядного возраста и вспомнить про более ранние времена. Про девяностые.

Первого живого иркутского кислотника, прогрессивщика, рейвера, клаббера, клубника (разные слова на эту тему тогда возникали, приходили и уходили) я узрел летом 1997 года. Люди подобные NN уже были вполне трендовыми для столиц, но в Иркутске они еще выглядели экзотическими гостями из будущего. Клубная протореволюция в Иркутске началась где-то за год-два до этого. В знаменитейшем в узких эстетствующих кругах клубе «Клетка» («Сage»), возникшем в культовым для иркутских меломанов советских времен месте – на площадях ДК «Октябрьский» – уже во всю гремели модные рейвы, сопровождаемые всяческими арт-акциями, кислотными мультиками в мониторах, чудовищной дороговизной и утонченным гомосексуализмом, про который тогда никто не ведал, что прилично говорить «гомосексуальность», а не «гомосексуализм». Даже напрашивающегося юморка типа «клуб «Гейдж»» вместо «Кейдж» я в те времена не припоминаю. И вообще, знали ли тогда рядовые иркутяне слово «гей»? Надо поспрашивать выживших.

NN был первым встреченным мною «идеологически подготовленным» клубником. Человеческим в нем было только то, что вместо модных синтетических наркотиков он предпочитал пользовать монгольскую траву. И еще, в отличие от типовых представителей кислотной тусовки, он был очень разговорчив и даже болтлив. За несколько случайных встреч – на залитой солнцем и пивом иркутской набережной девяностых – он изложил всю идеологию с картиной мира поднимающейся «культурной волны».

Рассказал, что ненавидит русский рок и рок вообще. Правда, сделал исключение для Дэвида Боуи. Потому что он верил в будущее торжество бесполости (он подчеркнул, что не надо путать сие чудо с однополостью) и называл раннего Боуи одной из предтеч эстетики бесполости. Когда его друг отошел отлить, NN слил на него информацию, что Ваня «не настоящий», ибо слушает всякое дерьмо вроде брит-попа. Себя он называл «прогрессивным». Себе подобных «прогрессивной молодежью». Вообще он много говорил о прогрессе, о необратимых изменениях, о грядущей радикальной новизне, просто невероятно много о XXI веке, о том, что в XXI веке все будет другим (в частности придет та самая бесполость). Запомнилась, например, такая его фраза: «Я не хочу в отличие от всех (подразумевалось, что и от меня тоже) оставаться в XX веке».

Мой товарищ внимательно выслушал NN, похлопал его по плечу и произнес после часто цитируемые в нашей компании жестокие слова: «Не переживай, специально для таких красавцев, как ты, мы постараемся продлить XX век. Мы вам устроим Двадцатый Век-Два».

Прошло почти четверть века. Тогда мне показалось, что я встретил «героя своего времени». И сейчас кажется. Тот «героический гедонизм», который делали первые российские, особенно, провинциальные, клубники посреди всего, что творилось в девяностые, иначе, как героическим и назвать нельзя.

NN я с тех пор не видел ни разу. Клубной молодежи правда перевидал – на несколько двадцать первых веков хватит. Но вот таких настоящих – первооткрывателей, пионеров, «идейных» – кажется, больше не встречал.

Иногда думаю. Где ты теперь («поручик Иванов»), мальчик NN? Уехал ли в Москву или дальше, где просто растворился во множестве себе подобных? Или был забит гопотой в каком-нибудь переулке Иркутска (как это случилось с твоим другом, который «нарушал чистоту жанра»)? В каком все-таки веке ты остался?

Почему-то всегда вспоминаю в связи с этим простенькую, но милую песенку группы «Аквариум» из середины 1970-х. В ней схвачены некие базовые чувства про «культурные революции», которые были, да сплыли.

«... Ушла «Аббатская дорога»,

Ушли «Орбита» и «Сайгон»,

Нам остается так немного

От наших сказочных времен;

Остались цифры телефонов,

В которых нас не узнают;

Осталось в улицах знакомых

Опять искать себе приют...».

Что за «Аббатская дорога»? А фиг уже знает. Ясно только, что это что-то про «Abbey road».

Где государству взять денег? В наших карманах

То, что государство поглубже залезет в карманы граждан в грядущие года, было ожидаемо, поскольку у бюджета заканчиваются источники пополнения.