Столетие декабрьских событий

В декабре 1917 года моей бабушке Хае Исаевне Адаскиной – четыре годика. Прошел примерно год, как большая еврейская семья (пять детей), перебравшаяся из Усть-Кута, живет в Иркутске. Моя будущая бабушка, а тогда маленькая девочка, смотрит, как мимо окон тянется вереница повозок с гробами. Веренице не видно конца. Это ее первые воспоминания об Иркутске, видимо вообще первые воспоминания. Шестьдесят спустя ее рассказы об этих событиях станут первыми уже моими воспоминаниями.

Позволю себе только одну маленькую поправку. Вереница с гробами это, скорее всего, январь 1918-го, хотя не исключаю, что и декабрь 1917-го. Бабушка говорила про конец 1917-го года.

Семейная история от одного университетского профессора. Его отец, тоже профессор, один из самых известных интеллигентов города, никогда не ходил в Художественный музей. Вот просто никогда. В декабре 1917-го он вместе с друзьями-гимназистами попадает в здание, в котором с советских времен находится музей. Тогда это было здание мужской гимназии. Они входят туда, а на полу лежат трупы. Много трупов. Много молодых. В семейной истории говорится, что в том числе и трупы гимназистов. Тогда дети дают себе слово больше никогда в жизни не бывать в этом здании. Слово сдержали.

• Иркутск. Белый дом после декабрьских боёв 1917 года.

-

Это все «декабрьские события» 1917 года. Процитирую их скупое энциклопедическое определение: «Декабрьские бои 1917 года в Иркутске (21 — 30 декабря 1917) — борьба за установление советской власти в Иркутске сразу после Октябрьской революции, крупнейшие бои по количеству жертв после аналогичных боёв в Москве. Послужили прологом гражданской войны в Восточной Сибири».

Думаю, что улицу Декабрьских событий знают все иркутяне.

Т.н. «триумфальное шествие советской власти» (это каноническая фраза из советской историографии) в 1917 году было относительно мирным и бескровным в сравнении с тем, что началось потом. Кровавые осечки случились в нескольких городах. В Москве и… в Иркутске. Иркутск – одна из больших родин российской гражданской войны и родина гражданской войны в Сибири.

Мало кто в России видел достаточно интересный американский фильм «Проект «Ельцин»», в оригинале – «Spinning Boris» (2003). Фильм про американских политконсультантов, работавших на президентских выборах в России в 1996 году. Якобы придумавших низкорейтинговому Ельцину победную для него тему. Герои фильма, прибыв в Россию, ищут, чего русские боятся больше всего. Чтобы, как положено в политических технологиях, связать с этим страхом Зюганова, а Ельцина представить спасителем и избавителем от этого страха. Отсмотрев записи фокус-групп, один из американцев объявляет: «Нашел! Русские боятся гражданской войны». Ну кто помнит президентские выборы 1996 года, тот не даст соврать, что связка «Зюганов это гражданская война» действительно стала одной из тем кампании Бориса Николаевича, уж не знаю, американцы ее придумали (как в американском кино) или наши условные «Павловские-Лисовские» сообразили.

Я согласен с американским фильмом. Идея недопущения гражданской войны в России это по сути и есть та самая долгоискомая национальная идея. То, что нас всех тут объединяет хоть как-то. Это то, что не позволило стране пойти вразнос в девяностые, это, кстати, и то, что, согласно старой политологической легенде, заставило упомянутого Зюганова признать свое поражение на выборах, которые он не факт, что выиграл, но после которых вполне мог оспаривать многочисленные нарушения.

«Предчувствие гражданской войны»,- пел Юрий Шевчук словами Сальвадора Дали во время хаоса конца 1980-х – начала 1990-х. Тогда было реально страшно. Гражданской войны не случилось. Я помню все, конечно: октябрь 1993 года, Чечня, бандитские войны… Но по меркам российской истории гражданской войны тогда все-таки удалось избежать. Вспоминая те времена, я часто думаю: «Тогда многие ждали гражданской войны, а ее не произошло! Как бы сейчас, когда ее никто не ждет, она не случилась!». Откуда такие страхи? Ну, например, от того, что все в 2000-е радовались, что СССР развалился не по югославскому сценарию, мол, обошлось, пронесло. И когда все уже привыкли считать это свершившимся фактом, грянул Донбасс, трагедия которого, я уверен, является актом распада СССР, а не злокознями Москвы и Киева.

В конце уходящего года столетия революции и в канун года столетия гражданской войны, здесь, на иркутской земле, на родине нашей гражданской войны, даже неверующий может начать молиться: «Господи! Сделай так, чтобы больше - никогда! Никогда!»

Можно ли избежать ударов по российскому интернету?

Как пишут специалисты в области гражданское авиации, единовременные потери «Аэрофлота» после недавней хакерской атаки составили 250 млн рублей. Это то, что есть уже сегодня, то есть отмененные рейсы, пропавшие у пассажиров билеты и так далее. Всего же хакеры, которые в цифровом контуре национального авиаперевозчика сидели около полугода, нанесли ущерб порядка миллиарда рублей.

О чем воюют маленькие страны?

Конфликт между Таиландом и Камбоджей — это не просто спор о границе.

Когда ИИ-модель — это не инновация, а сигнал тревоги

Американский Vogue — эталон стиля и законодатель мод — оказался в центре тихого, но очень знакового скандала. Причиной стал рекламный макет в августовском номере журнала, на котором красовалась модель, сгенерированная нейросетью.

«Традиционные ценности» как оружие неоколониализма

Поддерживать архаику среди покоренных народов более выгодно, чем прививать им ценности цивилизованного общества.

Не пора ли штрафовать Госдуму за дискредитацию Госдумы?

А нет ли случайно у кого инициативы насчет того, чтобы штрафовать депутатов Госдумы за дискредитацию самой Госдумы?