Сибиряк и украинец – братья навек?

Очень надеюсь, что через неделю, когда я буду сочинять следующую колонку, обойдется без «украинской темы». Но сегодня, через день после действительно исторического события – не думаю, что это будут отрицать и те, кто сейчас «бесится в бессильной злобе», не говоря уже о тех, кто слова не может вымолвить от восторга – было бы неправильно писать текст, в котором совсем не было бы Украины.

За последние несколько месяцев, особенно за последний месяц, мне довелось прочитать множество текстов по украинской истории, про украинскую политику, но особенно про сравнения Украины и России. Не будучи ни узким, ни широким специалистом в теме, я старался тщательно отбраковывать авторов, которые впадали в либеральную истерику или в империалистический пафос. Сразу скажу, что текстов после фильтрации осталось немного, некую выжимку из прочитанного я изложу в парочке нижеследующих абзацев – примерно так, как изложил в одной из лекций своим студентам.

Нас очень вводит в заблуждение затрепанное словосочетание «братские народы». С одной стороны, было бы глупо отрицать, что не может восприниматься как полноценно-иностранная соседняя страна, с которой несколько столетий доводилось делить общую историю. С которой меньше четверти века назад мы были одним государством, в которой абсолютное большинство населения говорит на русском языке, как мы с вами.

С другой стороны, совершенно разные, противоположные этнополитические традиции. Украинская этничность всегда формировалась и укреплялась вокруг противостояния центральной, верховной власти – польской, московской, имперской, советской. Русская этничность формировалась и укреплялась вокруг центральной, верховной власти. Поэтому украинцы не боятся противостоять власти в логике «пусть кто угодно, только не эта власть», не боятся остаться без власти вообще. Чего бояться, если власть это все равно враг по определению? Поэтому в России на логике «лучше плохая власть, чем никакой» - нынешняя действующая власть может держаться бесконечно долго. Именно поэтому там возможен жестокий Майдан, а у нас - для кого-то «к сожалению», для кого-то «к счастью» - только мягкотелая Болотная площадь.

Выслушав все это, пытливые студенты спросили меня: так мы, сибиряки, получаемся – как украинцы? У нас ведь тоже наша сибирская идентичность или псевдоидентичность формировалась не через отождествление с верховной властью, а через отчуждение от нее. Значит и у нас когда-нибудь может быть, как у них, на Украине?

Хороший вопрос. По крайней мере, оправданный.

Скажу, как я на него ответил.

Есть все-таки большая разница. На Украине в основе «украинскости» – противостояние власти. В Сибири в основе «сибирскости» - отчуждение от власти. У них ненависть к власти. У нас – это особенно важно – обида на власть. У них – ненависть сироты к жестоким приютским воспитателям. У нас – детская обида на кровных родителей, бросивших нас, то ли сдавших нас в приют, то ли выгнавших из дома. Там желание мстить. Тут надежда на то, что родители одумаются и полюбят нас. У них желание, у нас надежда.

Короче, все-таки все другое. Поэтому у нас, в Сибири, не может быть ни Майдана, ни Болотной площади. Но у нас может быть… У нас может быть что-то другое. Что? Я не знаю, но что-то может быть.