Путь из варяг в иркутеки

Из-за выборов этих чертовых – думских – пришлось пропустить и годовщину победы Игоря Кобзева на губернаторских выборах в Иркутской области (13 сентября), и годовщину его вступления в губернаторскую должность (18 сентября). Уж простите, но нельзя было не написать колонку перед выборами и колонку после. Теперь, когда Дума-2021 у России имеется и она укомплектована в том числе и депутатами от Иркутской области (сегодня или завтра мы узнаем, кому отойдет мандат губернатора Кобзева и с конкретными персоналиями все станет ясно), можно поговорить и о губернаторских годовщинах.

Иркутские СМИ о них, разумеется, говорили. Слова были сказаны, в основном, комплиментарные, что и понятно, и объяснимо. Замечу только, что одним из главных итогов губернаторства Кобзева является тот факт, что внутри региона не возникло (пока?) никакой открытой внутриэлитной оппозиции, следовательно нет «информационной войны» с губернатором, крупнейшие СМИ так или иначе его поддерживают, а укусы и выпады в КМС (клубах медийной самодеятельности) погоды не делают. Несмотря на то, что «под ковром», как обычно, происходит всякое, область пребывает в состоянии «политического мира», кстати, одного из самых продолжительных в ее новейшей истории. Гарантий подлинной долговременности этого мира нет никаких, но пока вот так.

Итак, иркутяне, иркутчане, иркутеи, иркутосы – в речевой логике обыгрываемого в заголовке мема («путь из варяг в греки») их правильнее будет здесь поименовать «иркутеками» – уже почти два года живут с руководителем региона, выражаясь политическим языком, совершенно «варяжеского» происхождения. Чем не повод попробовать проанализировать плюсы и минусы варяжества, отбросив в сторону всякую гуманитарную шелуху про корни, про мистическую связь почвы и человека, про превентивную позитивность земляков в отношениях друг с другом?

Главный минус варяжества можно сформулировать без всякого политического анализа. Губернатор, приходящий в регион со стороны, проигрывает в информированности и знакомствах. Он элементарно меньше знает про регион, знаком с меньшим количеством людей отсюда, если вообще с кем-либо знаком. Разумеется, в этом сложно углядеть что-то хорошее. Информация, знания, связи это ресурсы, обладающие безусловной ценностью.

Главный плюс варяжества – руководитель региона не делит регион на своих и чужих. Отсутствует та самая трещина, которая создавала проблемы для губернаторов из местных (Говорин), а некоторым не позволяла доработать до конца срока (Ерощенко и Левченко). Наши губернаторы-варяги, конечно, тоже не могут похвастаться тем, что отработали полный срок (Тишанин, Мезенцев), однако изначально этой трещины в их работе не было. Пространство управленческого маневра для варягов шире, возможностей у них больше. Они не наследуют конфликты. Конфликты, если они возникают, являются уже результатами их собственных действий, изначальная «свобода от…» вполне позволяет им этих конфликтов избегать.

Пусть к разряду «объективных» будут отнесены один названный минус и один названный плюс. Я же добавлю кое-что из позитивной «субъективности» – то, что пришло мне в голову из наблюдений и за работой, и за последствиями работы губернатора Кобзева.

Первое. Губернатор из варягов совершенно не склонен к тому, что влазить в местное дерьмецо, генерируемое сложностью межчеловеческих отношений. Ему это неинтересно. У него нет никакой собственной истории обид, претензий, надежд и ожиданий. Его подход к управлению выглядит совершенно техническим. Злые языки обязательно скажут, что он приехал решить какие-то поставленные задачи, после чего уедет, мол, нет в его работе трогательной духовности, сентиментальности и высоких чувств. Я же скажу: ну и прекрасно, что нет! Это абсолютное равнодушие к местным взаимным обидам и склокам – быть может, самое классное, что демонстрирует Кобзев.

Второе. Губернатор из варягов склонен к большим проектам со стратегической отдачей, мелкотемье его не увлекает. Тут удачное наложение двух обстоятельств. И некого «внешнего задания» (если угодно, «кремлевского задания»), которое, разумеется, не предполагает, например, обшивку сельских домов культуры сайдингом с бесчисленными отчетами о такого рода успехах. И нормальных личных амбиций – оставить после себя нечто такое, за что будут вспоминать и благодарить. Это причина, по которой 130-й квартал в Иркутске стал результатом работы варяга Мезенцева, а не кого-то из местных.

Третье. Самой разительной переменой при Кобзеве, которую зафиксировал лично я, является радикальное изменение атмосферы в медийных и околомедийных тусовках. Склоки, переходящие во взаимную ненависть, кипевшие при предыдущем губернаторе, подогреваемые его отстающими в умственном развитии информационными работниками, либо прекратились, либо остались уделом отдельных фрустрированных невротиков. Люди перестали искоса смотреть друг на друга и ожидать друг от друга каких-то подвохов и подлостей. Это приятный момент, едва ли возможный при любом губернаторе из местных.