Моральное осуждение и политические результаты

Ночь сегодня выдалась «политическая» - Алексей Навальный летел в Россию, прилетел в кутузку, впрочем, как скажет кто-то, «вся Дания – кутузка»… Наблюдая за развитием событий в позе диванного политолога, размышлял, как можно в традиционной понедельничной колонке про «смыслы и бессмыслицы иркутской жизни» прикнопить Навального к Иркутску?

-

И вспомнился мне в связи с этим не столько Навальный, сколько известный кейс из завершившейся 13 сентября прошлого года протестной истории города И. Точнее, некий практический вывод, который из этого кейса можно сделать. Пример этот – феерические выборы мэра города И. в 2010-м году и триумфальная победа бизнесмена Виктора Кондрашова над замыслом губернатора Дмитрия Мезенцева.

Начну с общих суждений.

При дефиците разнообразных ресурсов (информационных, финансовых и т.п.) политически-подвинутые в сторону оппозиционности граждане нередко применяют против политических противников оружие морального осуждения. Во-первых, потому что дефицит других ресурсов. Во-вторых, всяческие интеллигентские традиции, в основе которых моральная проблематизация всего и вся. В-третьих, принято считать, что в нашей высокодуховной стране моральное осуждение это мощное оружие. Ну и кое-что по мелочи – например, для многих людей морализация это бессознательно выбираемый способ маскировать собственные грешки в собственных глазах (тысячу раз говорил и писал, что количество людей крайне непорядочных в мелочах среди самовозбуждающихся моралистов феноменально). Но проблема в том, что через моральное осуждение практически невозможно добиться расширения круга своих сторонников, то есть решить одну из главных политических проблем. Моральная отповедь, может, и не сужает этот круг, но как бы герметизирует его, замыкает в секту.

Впрочем, могу предположить, что моральное давление вызывает отторжение у людей с советским и с... перестроечным (да-да, с ним, любимым) опытом. На тех, кто моложе, оно-таки может действовать, и вполне эффективно. В силу некой диалектической логики, несмотря на то, что те, кто моложе, это первые поколения в истории России, выросшие на ценностях частной жизни (в отличие от советских и перестроечных). Так что очень может быть, что для тех, кого десять лет назад именовали хипстерами, а теперь именуют просто молодежью, моральное осуждение оппонентов это вполне себе то, что нужно. Но это только гипотеза!

Тогда, на выборах мэра Иркутска в марте 2010 года в каком-то смысле случился анонс того, что началось в стране (в первую очередь, в столицах) полтора года спустя. Так вот, что позднее бросалось в глаза в той «иркутской истории». Иркутское опрокидывающее голосование в пользу Кондрашова случилось без всякого морального осуждения тех, кто тогда никуда не присоединялся. И многие неприсоединившиеся, на которых не давили никакие безумные активисты, спокойненько пошли и... проголосовали против кандидатуры от губернатора и партии власти. И ведь устрой тогда в Иркутске Виктор Кондрашов и его штаб этакую «секту Навального» (я понимаю, что это фантастика) - с агрессией, с эсхатологической стилистикой «все на последний бой с абсолютным злом!», с моральным осуждением обозников, дезертиров и откосивших – оно еще неизвестно, как бы всё обернулось.

Тот кейс уже давно в истории, но в нём намёк. Оппозиционным молодцам урок.

Школа — не место для дрессировки детей

Попытки превратить школу в воспитательное учреждение вместо образовательного не пойдут на пользу никому.

Госдума свихнулась на почве личной жизни?

Для некоторых думцев законотворчество явно становится инструментом психотерапии.

Так ли мы близки к Третьей мировой, как кажется?

Мир за последние десятилетия сильно изменился.

Ненависть к альтернативам докатилась до молока

Агрессия ко всему «альтернативному» не только противоречит идеалам свободы, но и опасна для здоровья.

Новый раскол: женщины — либералы, мужчины — консерваторы

Почему женщины либеральнее, а мужчины консервативнее?