Россия погружается не в «средневековье», а в «детство»

Вопрос, почему будущее России стало ее прошлым, лежит в плоскости не ценностей, а страхов. Страхами управлять легче.

Что касается картины мира, то и тут ясен ответ на вопрос, почему власть и народ «нашли друг друга». У нас большая часть населения — старше 60 лет, как и во власти: средний возраст чиновника — 55 лет, а в том же Совбезе — 62 года. Разумеется, все эти люди выросли в СССР и хотели бы возвращения к «советской модели» как понятной и приоритетной.

Просто у всех советская модель своя. Так как это не реальный Советский Союз (его больше нет и не будет), а воспоминания о нем. У кого-то очень светлые и хорошие (детство в семье какого-нибудь замминистра, сталинская высотка, отдых в «Артеке»), а у кого-то не очень (военный городок, холодная пятиэтажка, еда по талонам). Кому-то было хорошо при Брежневе с его застоем и предсказуемостью, а кому-то — при Горбачеве и первых кооперативах. В общем, тут пространства для фантазии много, так как это очень субъективные представления о том, что такое хорошо, а что такое плохо (и, самое главное, кому хорошо, а кому плохо).

Так что это не столько возврат «в средневековье», сколько возврат «в детство». Детству тоже свойственна политика упрощения. Тут — хорошие, а тут — плохие. Украл конфеты — извините, разбил окно — получил ремня. Так что это не «новое средневековье». Вообще, люди «страдающего» Средневековья и не знали, что они жили именно в эту эпоху, между Древним миром и Ренессансом. Вот и мы не знаем, как потом историки обзовут наши странные времена. Как говорится, мы стоим на стыке.

Но средние века были временем построения нового института — большой церковной корпорации — как в христианском, так и в остальном мире. Невежество окупалось верой.

Сейчас нечто другое. Эпоха атомизации сознания в постинформационную эпоху. Люди утратили единство коммуникационного пространства. Проще говоря, для одних важно какое-то событие, а другие его просто не замечают, в их мире его нет и оно не может в него попасть. Поэтому конфликт происходит по принципу «я взломаю твой мир и заставлю тебя поверить в мой». Но и здесь не столько идет борьба за ценности, сколько люди пытаются навязать друг другу собственные страхи. И вот тут появляется маркетплейс по торговле страхами — он заботливо обслужит обе стороны, которые не только нужно разделять, но и над которыми приходится властвовать.

Илья Гращенков, политолог

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.