Какие карты не спешит раскрывать Путин?

Вопрос о том, когда отправят в отставку Дмитрия Медведева, висел в воздухе практически с момента знаменитой рокировочки президента с премьером, открывшей путь к третьему, а затем и четвертому президентскому сроку Владимира Путина. Экономика наша с тех пор пребывала в стагнации, ВВП почти не рос, а глава правительства практически забыл про любимую им когда-то модернизацию и налегал на импортозамещение.

Снимать Медведева с должности можно было в любой момент и без ущерба для страны. Никакой реформы «за пазухой» у него не было, а наиболее ярким достижением за восемь лет стала знаменитая фраза «Денег нет, но вы держитесь», довольно точно отражавшая его представление о том, как следует жить российскому обществу в обозримой перспективе.

Почему же Медведева отставили именно сейчас? А не, скажем, на фоне прошлогоднего «пенсионного маневра», когда логично было бы хоть как-то обнадежить затосковавший народ. И почему совместили отставку правительства с декларированной Путиным в послании Федеральному собранию политической реформой, хотя она совершенно не требует столь скоропостижной кончины медведевского кабинета?

Можно предположить, что замена Дмитрия Медведева на Михаила Мишустина именно в день послания была призвана заслонить то, на что Путин не хотел пока обращать внимание рядовых граждан. Благодаря отставке правительства мало кто понял, что там сказал президент о всяких конституционных преобразованиях. Широкие народные массы заинтересовались лишь кадровыми перестановками, осуществленными на столь высоком уровне.

Сегодняшняя российская политика сильно персонализирована. Люди не любят говорить о реформах, которых панически боятся с 1990-х, и не слишком понимают, что такое институты, определяющие развитие общества. А порассуждать о том, сумеет ли конкретный человек из властной обоймы навести порядок в экономике, прижать коррупционеров и дать народу те деньги, которых почему-то не оказалось у Медведева, многие готовы.

К тому же надо признать, что смена главы правительства прошла как увлекательное шоу. Каждый, кто помнил экс-премьера Михаила Фрадкова, пытался на фотографиях найти десять отличий между ним и Мишустиным. Так что дадут ли народу «хлеба», обещанного в послании президента, пока не известно, но «зрелища» народ уже получил — и изрядно повеселился.

А Путину удалось, с одной стороны, объявить о конституционных поправках, свидетельствующих о его стремлении так или иначе остаться во власти после 2024 года, а с другой — сделать это без лишнего шума. Президент даже само свое выступление построил довольно хитро: большую часть времени говорил о социальных проблемах и краткое изложение сути политической реформы оставил на самый конец, как нечто не особо значительное.

Более того, при рассказе о будущих политических переменах Путин постарался обратить основное внимание слушателей далеко не на самые важные моменты. Для начала он порадовал патриотов тем, что в России собственные законы будут выше международных норм. А потом добавил, что всяким ответственным лицам высокого ранга нельзя иметь иностранное гражданство.

Демократов же он обнадежил тем, что правительство будет утверждаться не президентом, а парламентариями, как принято в Европе. Хотя на самом деле от того, что премьер-министра назначит Госдума, полностью подконтрольная администрации президента, ничего всерьез не изменится.

Более того, если посмотреть на суть будущей расстановки сил в высших эшелонах власти, то мы увидим, что контроль за силовиками и управление правоохранительными органами сохраняется за президентом, а это значит, что наша политическая система остается электоральным авторитаризмом, и приближения ее к демократии вряд ли стоит ожидать.

Что же из бурных событий последних дней является важным политическим фактом, а что — лишь неясными обещаниями, сильно зависящими от того, как их интерпретировать?

Факт, пожалуй, только один: Конституцию будут править. И уже появилась многочисленная команда различных деятелей культуры и физкультуры, которой вроде бы поручено этим делом заняться. Ее персональный состав так поразил нашу прогрессивную общественность, что окончательно увел дискуссии в сторону от сути происходящих процессов. Шутки о том, как известная прыгунья станет во время правки перепрыгивать через отдельные статьи Основного закона, оказались для многих значительно интереснее, чем попытки представить, какую же конкретно Конституцию мы получим «на выходе».

А получим мы, скорее всего, текст, который даст возможность Путину остаться в большой политике после 2024 года. Это для него гораздо важнее, чем вопрос о том, кто будет в далекой перспективе утверждать преемника Михаила Мишустина, или о том, не прокрался ли на пост министра каких-то странных дел гражданин с чуждым нам гражданством или видом на жительство.

Как конкретно в Конституции будет решена проблема-2024, сейчас можно только гадать. Теоретически есть три варианта.

Первый — «казахстанский»: Путин становится кем-то вроде национального лидера, или отца нации, и получает соответствующие «отцовские» полномочия.

Второй — «белорусский»: Путин возглавляет Союзное государство на наднациональном уровне (без отстранения Батьки), и его «отцовство» оформляется сразу для двух братских народов.

Третий — инерционный: Путин просто остается президентом, а Конституция просто объясняет, почему это возможно сделать в пятый раз.

Пока неясно, какой из этих вариантов выбран для реализации. Еще недавно имело место повальное увлечение «белорусским» сценарием, и Александр Лукашенко даже оправдывался перед своим народом, уверяя, что никакого слияния не желает. Но в последние пару дней столь же повальным стало увлечение «казахстанским» вариантом: скорее всего, просто потому, что Батьке дали передохнуть до президентских выборов, которые должны пройти 30 августа 2020 года.

Мы сейчас можем оценивать не факты, а только гипотетические плюсы и минусы для Путина на каждом из возможных путей.

Продление президентства до 2030 года (а может, и дальше) — технически самое простое решение. Кроме того, именно оно в наибольшей степени было обосновано в послании. Путин однозначно высказался за то, что контроль над силовиками должен оставаться у президента. Но больно уж этот вариант груб. Правку Конституции сложно будет объяснить чем-то иным, кроме как жаждой 72-летнего главы государства удержаться на посту максимально долго и любой ценой.

Если же Путин становится, скажем, главой Госсовета, а президентский пост уступает кому-то из своей команды, то подобный подход будет выглядеть скорее как мягкая передача правления от учителя к ученику. Однако единственная высказанная мысль Путина относительного подобного «казахстанского» варианта сводится к тому, что статус и роль Госсовета должны быть закреплены в Конституции. Какой конкретно статус? Какие полномочия будут у главы Госсовета? И с какой стати чиновники с силовиками станут слушаться главу свежеиспеченной структуры? Все это пока совершенно непонятно.

Конечно, если Путин в 2024-м будет пользоваться большей поддержкой населения, чем любой другой политик, это может гарантировать ему неформальную власть. Но вообще-то трудно сохранять подобный авторитет после 25 лет правления и на фоне экономики, перешедшей от роста к стагнации.

Наконец, «белорусский» вариант технически будет осуществить сложнее всего. Батьку пока уломать на «углубление интеграции» не удалось. Хотя надо признать, что по-настоящему жесткие меры (что-то вроде «предложения, от которого нельзя отказаться», из фильма «Крестный отец») к нему еще не применялись. В президентском послании даже намеков на движение по подобному сценарию не было. Однако и этому нетрудно найти объяснение. Ведь пока Батька не прошел через очередные президентские выборы, нет смысла его подставлять. Времени до 2024 года еще много, и «углубить интеграцию» можно будет после того, как Лукашенко разберется со своим народом.

В общем, судя по событиям последних дней, Путин с нами еще надолго. Однако какую роль он для себя выбрал, мы сможем узнать лишь ближе к 2024 году.

По инф. rosbalt.ru

Кремль устами Пескова отказался вмешиваться в инцидент с главой МЧС Чечни

Пресс-секретарь президента заявил, что произошедший скандальный инцидент — «не прерогатива Кремля».