Заметка неискушенного кинозрителя

Сначала, в 2006 году, был фильм «Париж, я люблю тебя». 18 историй на любой лад и вкус, поставленных разными режиссерами и объединенных только одним сюжетным фактором – Парижем. Я смотрел этот кинокалейдоскоп. Мне понравилось. Впрочем, не буду скрывать, что сейчас, пять лет спустя, единственные новеллы, которые я оттуда помню, это про педиков (от Гас Ван Сента), да про то, как невинного американского чувака в метро избили (от братьев Коэнов). Больше ничего в памяти не осталось.

Но старт «городским любовям» Парижем был дан.

2009-й год – «Нью-Йорк, я люблю тебя».

2010-й год – «Москва, я люблю тебя».

В этом году: Шанхай, Рио-де-Жанейро и Иерусалим.

Разумеется, пора уже «рвать нитку» и делать фильм про какой-нибудь город, но с противоположным названием. Например, «Париж, я ненавижу тебя». Дабы был полный комплект Инны и Яны.

Я живу в городе со специфическим городским самосознанием. Я называю его панк-аристократическим.

Большинство иркутян, особенно молодых, по поводу своего города носит в головах примерно такую «историческую конструкцию» (я представлю ее, перефразировав известное высказывание одного знаменитого патриота-государственника из XIX века): прошлое Иркутска – прекрасно, настоящее Иркутска – ужасно, будущего у Иркутска – нет.

Соединение аристократической гордости за прошлое с совершенно панковским отрицанием будущего позволяет мне на вопрос: «Как будет развиваться Иркутск?», отвечать: как город панкующих аристократов или аристократствующих панков. Бабр (животное с герба города), одетый в роскошные, но дырявые дворянские одежды, с панковским ирокезом на голове – вот что, собственно, должно быть символом Иркутска.

Когда до меня дошел слух, что к 350-летию Иркутска будет снят художественный фильм, я очень возрадовался. Ибо, по логике, которую я попытался описать выше, именно он должен был прервать слегка надоевшую традицию кинообъяснений в любви к населенным пунктам. Кинотеатры мира должен был «порвать» фильм с названием «Иркутск, я ненавижу тебя». И вот мне довелось прочитать анонс того, что таки планируется снять про Иркутск.

Цитата: «Рабочее название – «Воля». Сценарий основан на повести Льва Кунгурова «Артамошка Лузин», сейчас он находится в разработке. Перед зрителем предстанет Иркутский острог в XVII веке, картины восстаний казаков и крестьян. Съемочный процесс начнут летом. В составе киногруппы будут иркутяне и ярославцы. Непосредственно к юбилею фильм выпустить не успеют. Ориентировочно картину на экранах можно будет увидеть в декабре. Номера сейчас отрабатывают участники сибирского центра трюковых искусств… Особенно сложные – прыжки с высоты. В фильме почти половина трюков основаны на падении с крепостной стены».

Да уж. Не совсем то, на что я рассчитывал. Точнее, совсем не то. Разве что «падения с крепостной стены» имеют хоть какое-то отношение к тому «художественному негативу», что я ожидал.

Я тогда, пожалуй, только одно замечание сделаю. Товарищи киношники! Может, на фоне «весны арабских народов», случившейся нынешней зимой (Тунис, Египет, Ливия, Йемен…) – не стоит… про восстания казаков и крестьян? Иначе замучают ассоциациями да вопросами. А не хотели ли вы этим сказать что-нибудь этакого, антигосударственного? Может быть, что-нибудь простое, как в разнообразных «Город N, я люблю тебя». Про любовь, про драки, про педиков…

Ну, это я так, предупреждаю – на всякий случай.