Халявщики при классовой борьбе

Заглядывали тут в наши края – посмотреть на красоты Байкала, да пообщаться с умными людьми, которых теперь в Европах днем с огнем не сыщешь, – несколько французских интеллектуалов. Социологов и географов. Были при них еще несколько наших интеллектуалов, обучающихся во Франции или занимающихся там наукой, в любом случае уже научившихся видеть мир «по-французски». Присутствуя на всяких научных и общечеловеческих посиделках с названной группой иностранных и полуиностранных господ, в очередной раз убедился, что Франция по-прежнему представляет собой главный источник революционной угрозы в мире.

Такое ощущение, что «политизированность» в широком смысле и «политическую левизну» в узком французам прививают в грудничковом возрасте с помощью каких-то специальных медицинских инъекций, состав которых был разработан таинственными фармакологами еще во времена французской революции. Ни один экс-преподаватель марксизма-ленинизма в нашей стране не умеет произносить слово «буржуазия» с таким эмоциональным драйвом так, как это делает рядовой гуманитарный француз. А делает он это так, что мороз идет по коже и хочется, подобрав где-нибудь булыжники, встать рядом с бабой с голыми сиськами (со знаменитой картины Делакруа). И метать эти булыжники либо в буржуазию, либо в полицейских, обеспечивающих буржуазный порядок. Метать, краем глаза поглядывая на вышеупомянутые сиськи.
Или вот сценка. Происходит «русский» социологический доклад. Его тема – «социальные сети» родственной взаимоподдержки. Автор представляет обильный материал, собранный в деревнях и селах. Русские участники задают разнообразные совершенно не политические вопросы. Ибо «социальные сети», родственники, взаимная поддержка – это ведь все такое человеческое, слишком человеческое.

И тут слова просит француз: «Почему вы представляете нам социальные сети так «политически нейтрально? Где там эксплуататоры и эксплуатируемые?» В России живут миллионы людей, проходивших марксизм-ленинизм и историю КПСС в вузах. Среди гуманитариев они по-прежнему составляют поколенческое большинство. И я не могу представить ни одного из них, кому бы мог прийти в голову такой вопрос.

Главный франкофон нашего города, мой давний друг – человек довольно консервативно-буржуазных взглядов на жизнь. То есть совсем не верит в государство. Верит в конструктивный потенциал предпринимательского сословия. С недоверием, граничащим с презрением, относится к так называемым интеллектуалам. Негодует по поводу «свинцовых мерзостей русской жизни» – в меру не любит все маркированное отечественным по одному факту его маркированности отечественным. При этом фанатеет по Франции, а не по США, например (что было бы совершенно логично).

И как с такими воззрениями ему удается любить Францию, в которой даже топ-лессовые женщины могут оказаться «свободами на баррикадах»? Не понимаю.

Французские умники, конечно, хорошо «вписались». Пользоваться всеми благами развитого, богатого буржуазного государства и играться в классовую борьбу, революцию и ценности социальной справедливости.
Молодцы. Умеют же люди устраиваться.