Две России

Собирался написать сегодня об интервью губернатора Иркутской области С.Г. Левченко телеканалу «Россия-24», но приходится уступить сегодняшний понедельник другой теме. В конце концов, губернатор никуда не убежит, о чем, собственно, и писать собирался. В следующий понедельник попробую вернуться к отложенной теме.

В далекие девяностые довелось мне побывать в РГГУ (Российском государственном гуманитарном университете) на лекциях очень популярного тогда философа Валерии Подороги. Валерий Подорога читал лекцию об Альберте Шпеере – главном архитекторе нацистской Германии – и рассуждал о феномене «руинозного сознания». Дело в том, что вожди третьего рейха давали установку своим архитекторам строить главные здания такими, чтобы они не просто выглядели величественно для современников, но и выглядели особенно величественно через тысячелетия, когда время превратит их руины. Примерно так круто, как выглядят руины Колизея и прочей античной прекрасности.

Да простят меня поклонники Советской Атлантиды за переход от нацистской Германии к делам советским. Знаю, что такое задевает «советских людей». Сам я отнюдь не зоологический антисоветчик. Просто, будучи на выходных в городе Тулуне, я вспоминал об этой теории «руинозного сознания» Подороги.

Там, в Тулуне, я увидел с близкого расстояния «Россию, погибшую в девяностые». Три мёртвых, растасканных до развалин завода. Гидролизный завод, стекольный завод, хлебзавод. Советская власть построила их таким образом, что они видны практически отовсюду в маленьком, оставшемся без каких-либо перспектив городе. Построила так словно специально, чтобы эти развилины напоминали о стране, которой больше нет. Правда, получились не величественные, как начальство наказывало Шпееру, а горькие развалины.

• Город Тулун, Иркутская область. Фотография П. Ребрикова

От каждого второго или, по крайней мере, третьего в Тулуне можно услышать, что его или её родители работали на каком-то из этих заводов. И тревожные слухи о том, что обновленная федеральная трасса пройдет мимо Тулуна, а, значит, исчезнет еще и возможность зарабатывать в придорожных кафе и шиномонтажках.

Я слушал все это и думал не про девяностые, а про то, что было после. Про то, что именно эта «Россия убитых заводов» не упустила потом своего шанса отомстить - поддержала и «возвращение государства», политические, да и культурные «заморозки», поддержала закручивание гаек и незаурядного авторитарного лидера – персонального символа всего этого. Ухватившись за это всё, «Россия убитых заводов» отомстила и за то, что убили её прошлое, и за то, что убили её будущее. Месть этой России - важная составляющая того, что началось в нулевые и длится по сей день.

Я смотрел на все это и думал о том, что в это же время по всей стране, в том числе и в Иркутске (на площади «50 лет Октября»), кипели-бурлили «неДимонинги» - митинги против коррупции, во славу Лёши Навального. На них возмущалась и ругалась другая Россия, не понимающая «Россию убитых заводов». Этой другой России не приходит в голову пообещать «России убитых заводов», что не повторить её трагедии это первейшая задача требуемых ею перемен, а борьба с премьер-министром и его боссом это все-таки задача номер два. «Россия убитых заводов», не слыша таких заверений, не верит «России перемен» и особых шансов, если не на взаимопонимание сторон, то на элементарную коммуникацию между ними - нет.

Как им жить дальше-то?

Понятно, что лучше бы им, таким разным, жить на какой-то дистанции друг от друга, но как создать и обустроить эту дистанцию? Велика Россия, а отступать друг от друга в ней некуда.

Что нам и миру проповедует Александр Дугин?

Александр Дугин дал интервью Такеру Карлсону — и за 20 минут продемонстрировал все проблемы философии, ставящей во главу угла выведенные «из головы» общие схоластические конструкции вместо анализа реальной человеческой жизни.