Пусть все будет, но пусть чего-то не хватает...

или За чем гонялись иркутяне в эпоху застоя?

В недавних бегах по магазинам столкнулась с неожиданной проблемой: что подарить родным и близким на Новый год? Не потому что выбора нет — скорее, напротив. И не потому, что утонула в товарном изобилии. А просто очень трудно выбрать подарок для тех, у кого все основные матпроблемы в целом решены, и все, что хотелось, давно куплено.  
К хорошему привыкаешь быстро. Вот и мы успели привыкнуть, что на прилавках есть все, чего душе угодно. Потребительский бум так захватил россиян, что сейчас трудно представить, как жилось людям в пору тотального дефицита, до перестройки. Кстати, в 70–80-е годы в сфере потребительского рынка Приангарья было много всего и удивительного, и парадоксального.

Например, в Иркутске в застойные годы в большом дефиците был… омуль.

– Его продавали в течение одной-двух недель июня в специализированном магазине «Океан». Собирались страшные очереди, нужно было ходить отмечаться. И там уж, какие хвосты попадутся – всему были рады, – вспоминает сотрудник Иркутского Центра независимых социальных исследований и образования Наталья Черемных. Более полувека она прожила в Иркутске и стала свидетелем смены не одной потребительской «эпохи».

Кстати, дефицит байкальского омуля был связан с тем, что в промышленных масштабах его тогда не ловили. И хотя рыбзавод на Ольхоне работал, он не мог покрыть потребности жителей в этой вкусной рыбе. Ходили слухи, что омуль отправляют на экспорт в Чехословакию, но лимнологи утверждали, что причины дефицита иные. Рассказывают, что во времена Великой Отечественной войны популяция байкальского омуля сильно пострадала – слишком много его ловили. Потом численность рыбы сократилась ещё: из-за запуска каскада ГЭС на Ангаре уровень воды в Байкале изменился, это повлияло на размножение эпишуры – байкальского эндемичного рачка, которым питается омуль.

Еще один парадокс иркутского снабжения: здесь невозможно было купить ни мяса, ни колбасы. Между тем злые языки поговаривали, что тогдашний первый секретарь обкома партии Банников (первое лицо в области – по статусу равен губернатору) получил орден именно за поставки в центральные районы страны из Иркутской области мяса. Наталья Черемных рассказывает, что иркутяне ездили за мясопродуктами аж в Москву – чаще зимой, чтобы колбаса и копчености не попортились в дороге. Из столичных командировок обязательно привозили стандартный набор: сыр, мясо, колбасу, позже – рис удлиненной формы, мелкие макароны и обязательно – московские конфеты. И когда в начале 80-х ввели талоны, многие обрадовались – появилась надежда, что хоть что-то можно будет приобрести. Но радовались недолго – пока не получили талоны и не увидели норму отпуска: к примеру, в месяц на одного человека 800 грамм сосисок, одна курица, килограмм мяса. Впрочем, все эти продукты нужно было еще «выстоять» во многочасовых очередях. Талоны можно было отоваривать не везде – только в магазинах своего района.

Парадоксальным и до сих пор слабо изученным остается вопрос: почему в Иркутске, да и во многих других регионах в дефиците была гречневая крупа. В Сибири ее выращивали, на экспорт не отправляли (гречку за границей не потребляют – это чисто российский продукт). Но при этом свободно купить эту крупу было невозможно – право на нее имели только больные диабетом.

Не все города страдали так же, как Иркутск. Например, город нефтехимиков Ангарск снабжался лучше областного центра.

«Когда была маленькой, мы с мамой ездили в знаменитый квартал А – там можно было купить бараньи языки и прибалтийские конфеты – очень вкусные, с разнообразной начинкой, – вспоминает Наталья Черемных. – Там не было таких очередей, как в Иркутске. Правда, со временем бараньи языки исчезли и в Ангарске». В 70–80-е годы хорошо снабжался БАМ. В Северобайкальске можно было свободно купить мясо, мясные полуфабрикаты, тушенку, сгущенку. И хотя добираться было далековато, иркутяне при случае плотно затаривались дефицитными товарами.

Как говорится, с тех пор многое изменилось. Практически любое потребительское желание сейчас можно удовлетворить, не покидая родного города – были бы деньги. Но люди, выросшие в пору тотального дефицита, нет-нет да и вспомнят с грустью о том, какую радость приносили покупки. То, что достается с трудом, ценится больше.