У начальства нет повода думать о бедных

Ведомства в России бывают двух разновидностей. Деятельность одних ясна и понятна, хотя, возможно, и не всех радует. Лучший пример — Минфин. А работа вторых окружена таинственностью и известна простой публике в основном по слухам. Не думайте, что я о спецслужбах. Боже упаси. В данном случае — о так называемом социальном блоке нашего правительства.

Когда министру финансов на днях предложили ввести прогрессивную шкалу НДФЛ, он посоветовал потолковать с ним об этом когда-нибудь попозже. Хотя бы года через два—три.

Антон Силуанов любит все мероприятия, которые повышают доходы казны. В том числе и в регионах, где НДФЛ обеспечивает больше трети поступлений в местные бюджеты. Но именно поэтому ему совершенно не нужна прогрессивная шкала, которая лишь ускорит уход заработков в тень и никаких прибытков бюджетам всех уровней не принесет.

Тут все понятно. А вот когда почти сразу же вслед за этим «социальный» вице-премьер Ольга Голодец объявляет, что НДФЛ обязательно должен стать прогрессивным, и даже что «у нас эта мера просчитана, и мы ее обсуждаем», то сразу возникают вопросы.

Первый из которых — кто эти «мы» — отбросим как излишний. Да, по сведениям премьерской пресс-службы, правительство «эту меру» не обсуждало. Но на чиновничьем языке «мы» может означать что угодно, и очень часто — просто «я».

Куда интереснее мотив. По словам Голодец, прогрессивная шкала нужна для того, чтобы «снизить остроту проблемы бедности» (т.к. самые обездоленные от НДФЛ будут освобождены). Ну и, конечно, порадовать народ, якобы горячо желающий пощипать богатых.

О стремлении народа обчистить богачей с помощью НДФЛ подробно говорить не буду. Это вымысел. Разумеется, рядовой человек не любит тех, кто широко живет, но налог для него — абстракция. Политических очков почти не даст. Что же до очков экономических, то прогрессивный НДФЛ в нашей феодальной системе ударит вовсе не по богатым, а по квалифицированным работникам с доходами чуть выше среднего. Озлобит одних, загонит в серый сектор других.

Вернемся к бедным. Действительно ли наше высокое начальство, в рядах которого Ольга Голодец — фигура все-таки далеко не главная, всерьез подумывает о том, каким способом протянуть им руку помощи?

Сначала оценим масштаб проблемы. Хотя бы как она выглядит в официальном зеркале.

По сведениям Росстата, в постсоветскую эпоху доля россиян с доходами ниже прожиточного минимума дважды поднималась примерно до одной трети — в начале 1990-х (после освобождения цен) и в самом их конце (после дефолта). В XXI веке она плавно снижалась и вышла на минимум (чуть выше одной десятой) в 2012—2013 годах. Затем слегка выросла и в 2015-м, при официальном прожиточном минимуме 9701 руб. в месяц составляла 13,3% (19,1 млн человек). Это уровень 2007 года.

Для нынешнего года окончательных цифр нет. Но если взять всех россиян, то их реальные доходы, по подсчетам Росстата, снизились в январе—октябре 2016-го на 5,3% по сравнению с теми же десятью месяцами прошлого года. Это большой шаг назад. Вполне можно предположить, что и масштабы бедности отступили еще на год — примерно к 2006-му, когда доля тех, чьи доходы были ниже прожиточного минимума, составляла 15,2% (21,6 млн).

Да, это отступление на десять лет назад. Однако число самых бедных все еще вдвое меньше, чем в 90-е.

Кто эти новые бедные?

Нагляднее всего ухудшилось положение пенсионеров. Если реальная заработная плата в последние месяцы опускаться перестала, то покупательную способность неиндексируемых пенсий инфляция снижает от месяца к месяцу.

Судя по всему, выросло — и, может быть, заметно — число бедняков за пределами мегаполисов. Но насколько именно, никто знать не может. Ведь именно там выше всего доля тех, кто вовлечен в никем не учитываемую и не подконтрольную государству трудовую деятельность, а значит, имеет доходы, неведомые Росстату.

И безусловно обеднели те несколько групп, чье материальное положение всегда было сложным. Например, молодые семьи с маленькими детьми.

Реальная государственная политика, касающаяся бедности, исходит из представления, что положение дел на этом участке неважное, но не катастрофическое.

В соединении с другим руководящим принципом нашего госменеджмента — «решать проблемы по мере их возникновения», то есть только тогда, когда все уже полыхает — это означает, что какие-то генеральные меры сейчас просто не нужны. Ведь еще не полыхает.

Все это корректируется третьим руководящим принципом — если и даровать каким-то отрядам простонародья материальные блага, то только тем, кто теоретически может причинить неприятности. Хотя бы голосованием на выборах, не говоря о чем-нибудь более серьезном.

Пенсионеров причисляют к тем, кто способен навредить. Поэтому в январе всем им выдадут премиальные, и со следующего года, если не произойдет что-то чрезвычайное, возобновится индексация пенсий.

Пенсионная система в нынешнем ее виде будет работать на то, чтобы реальные пенсии все больше отставали от зарплат, но дальнейшее обеднение пенсионеров станет плавным и не очень быстрым. По крайней мере, так полагают наверху.

Что же касается других беднеющих категорий наших граждан, то у начальства нет ясного представления, какие из них могут выйти на протесты, да и вообще нет достоверных сведений, кто и как у нас живет. К тому же, как всегда, полностью отсутствует желание вникать в любые детали. Поэтому ничего, кроме пары-тройки символических патерналистских жестов, для них не заготовлено.

Упразднение НДФЛ для бедных было бы хоть и спорным, но социально осмысленным актом только при сохранении его на прежнем уровне для остальных. Однако такая щедрость по нынешним временам очень маловероятна.

В тех координатах, в которых наш режим живет, познает окружающую действительность и принимает решения, у него сейчас просто нет повода для сколько-нибудь дорогостоящих мероприятий, благоприятствующих бедным. Последним широким жестом в их сторону было радикальное повышение пенсий в 2009-м. Но тогда режим, во-первых, обитал в другой реальности, а во-вторых, был богаче, чем нынче. Сейчас и на себя-то не хватает.

Ну, а словесные интервенции о прогрессивном подоходном налоге, осуществляемые «социальным блоком» и независимо от него думскими коммунистами и эсерами, — это нормальный бюрократический способ напомнить о своем существовании. Должны же они как-то печься о народе в безопасной для себя форме.

По инф. rosbalt.ru

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.