Путин: уйти от власти уже невозможно

В истории уже не раз бывало, что государственно-политическая система, которая казалась незыблемой, исчезала почти в одночасье.

Использование яркого образа при описании исторического процесса — проверенный исследовательский прием. Например, британский историк-марксист Эрик Хобсбаум ввел понятие «Долгий XIX век». Этот период в жизни человечества, согласно его концепции, наступил в 1789 году вместе с Великой французской революцией и закончился в 1914 году вместе с Первой мировой войной.

Другой пример образного мышления дал писатель Владимир Набоков. В его «Лекциях по русской литературе» можно прочесть следующее: «Затем блистательный 19 в. закончился. В 1904 г. умер Чехов, а в 1910-м — Толстой». Словом, и тут имеет место очевидное сходство подходов к хронологическому делению истории, с той лишь разницей, что в данном случае речь шла об отечественной словесности. При этом надо заметить, что автора «Дара» трудно заподозрить в сочувствии марксистскому миропониманию.

Кроме того, по Хобсбауму, был еще и «Короткий XX век», который уложился в 1914–1991 годы. Здесь, помимо всего прочего, представляет интерес сама датировка, почти в точности совпадающая с важнейшими событиями отечественной истории — прекращением существования Российской империи и СССР. А надо признать, что эти факты прошлого и по сей день имеют существенное значение, так как позволяют лучше понять не только происшедшее, но, возможно, и предстоящее.

Эти теоретические построения показывают, что конкретный исторический период может не совпадать с общепринятыми хронологическими рамками, по воле автора удлиняясь или, наоборот, укорачиваясь. Для этого существует такая категория, как историческое время, позволяющая исследователю, сообразно его мировоззрению, сконструировать определенный образ прошлого. Надо ли говорить, что известные допущения, принятые в историографии, само собой разумеется, оставляют ученому некоторый простор для толкований.

Вероятно, в начале 1917 года большая часть российских подданных все-таки считала существовавшую тогда монархическую систему вполне жизнеспособным политическим организмом. А между тем внутри нее, как в утробе, формировалась новая социальная реальность. В свете сказанного резонно спросить: убийство Григория Распутина в декабре 1916 года — это еще часть истории романовской империи или уже неотвратимое наступление Февральской революции? И, фигурально выражаясь, не стояли ли за спиной Александра Керенского, победившего Лавра Корнилова, Владимир Ленин и Лев Троцкий?

С этой точки зрения любопытно посмотреть, в частности, на закат СССР. В 1985 году внутри страны и за рубежом, наверно, никто и не думал, что «Союз нерушимый» распадется всего через шесть лет. Та государственно-политическая система казалась, если не вечной, то, во всяком случае, способной просуществовать еще не одно десятилетие. Впрочем, сейчас нет смысла, в миллионный раз, вдаваться в причины этого краха. Гораздо интереснее понять, когда именно это произошло, причем даже не столько юридически, сколько фактически.

Может быть, сегодня не все помнят, что в Конституции СССР 1977 года была Статья 6. А в ней были такие слова: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза». Таким образом, КПСС де-юре и, что важнее, де-факто имела монополию на власть в стране. Образно говоря, партийные органы были той самой несущей конструкцией, на которой держалось все здание того государства.

Изменение или, правильнее сказать, фактическая отмена, пресловутой статьи, произошло в марте 1990 года. Тогда же был учрежден пост президента СССР, но эта замена оказалась неравнозначной, ибо прежнее советское государство, напротив, еще громче затрещало по швам. А создать, как говорили в то время, «обновленный Союз» Михаилу Горбачеву, в силу многих обстоятельств, так и не удалось. Поэтому можно утверждать, что «Красная империя» действительно закончилась именно в ту весеннюю пору, хотя отдельные горячие головы пытались продлить ее существование вплоть до осени 1993 года.

В судьбе России, созданной Борисом Ельциным на развалинах Советского Союза, был не один крутой поворот. Чего стоят хотя бы борьба против ГКЧП и штурм Белого дома, назначение и отставка Егора Гайдара, Первая чеченская война и Хасавюртовские соглашения! Но до времени система справлялась со всеми непростыми испытаниями. Тем временем накопился груз нерешенных проблем и непоправимых ошибок.

Роковой перелом наступил 17 августа 1998 года, когда властям пришлось объявить дефолт. Это прискорбное событие, можно сказать, подвело черту под сравнительно коротким ельцинским периодом. Либеральная демократия в России вступила в полосу упадка. Еще громче зазвучала ура-патриотическая музыка в исполнении Геннадия Зюганова, Юрия Лужкова, Евгения Примакова и многочисленных региональных подпевал. Так что тогдашний Кремль был вынужден уйти в глухую оборону, продолжавшуюся до самой отставки первого российского президента.

Приняв власть из рук Ельцина, Владимир Путин в первые годы своего правления в общем и целом не отклонялся от прежнего политического курса. К тому же рядом были опытные наставники, глава администрации президента Александр Волошин и премьер Михаил Касьянов, приставленные к нему ельцинской «семьей». Однако так продолжалось недолго — до ареста Михаила Ходорковского в октябре 2003 года. А дальше началась совсем другая история, предопределившая множество социальных конфликтов в современной России.

Феномен Путина, который столь ярко проявился в 2000–2008 годах, изрядно поблек к концу 2011 года. Скандальные выборы в Госдуму и «рокировочка» в 2012 году привели к массовым протестам, которые были жестоко подавлены. Начался период мракобесия и репрессий, сопровождавшийся падением путинского рейтинга. И даже всплеск общественной эйфории, вызванный присоединением Крыма, оказался короче, чем, вероятно, думали в Кремле.

Уйти от власти Путину уже нельзя. Ему теперь осталось одно — любой ценой держаться за трон, все чаще прибегая к откровенному насилию над обществом и политическим трюкам наподобие прошлогоднего «обнуления». Между тем, как сейчас ясно, важнейшим событием 2020 года стало совсем не глумление над Конституцией, а как раз отравление Алексея Навального. Ведь все расчеты на то, что главный российский оппозиционер не вернется в страну, оказались неверными.

Время Путина кончилось 17 января 2021 года, когда его основной политический противник, несмотря на смертельную опасность, возвратился в Россию. И даже чудовищный приговор Навальному всего лишь откладывает констатацию этого факта.

По инф. rosbalt.ru

Глобальный раскол мира: по каким принципам он сегодня происходит?

Нынешний мировой конфликт пролегает не по национальным границам, хотя внешне все выглядит именно так. Но на самом деле это столкновение двух диаметральных проектов будущего — глобального «по Швабу» и MAGA в любой его интерпретации.

Будет ли Америка Трампа «снова великой»?

С каждым днем крепнет ощущение, что business-friendly Дональд Трамп при сохранении своих нынешних подходов может принести экономике США результат прямо противоположный обещанному в ходе предвыборной кампании.

Зеленский и Трамп: роковой вопрос «Ты меня уважаешь?» вроде урегулирован

После письма Зеленского Трампу и выступления президента США в Конгрессе мощный приток конспирологии в соцсетях сошел на нет. Хотя напряженность сохранилась, стремление сторон к продолжению переговоров очевидно.

Народ спит под обстрелом пропаганды

Причина нежелания существенной части соотечественников ясно и четко осознать окружающую реальность не в том, что «народ» изначально не тот и его когнитивные функции имеют какой-то врожденный дефект.

Предложено с трибуны Совфеда: крепостное право для студента

В жизни иногда такое бывает: перемещался человек с места на место, искал лучшей доли — в учебе, работе, карьере, — а в определенном возрасте решил свой опыт обобщить, итоги подвести. Ну, например, чтобы с внуками поделиться, оградить их от повторения своих ошибок. И вот с высоты прожитых лет он говорит о том, что зря оставил родной городок — мол, надо было там учиться, реализовываться, а меня зачем-то в столицы потянуло.