От кого спасать русский капитализм

Прогрессивные эксперты доказывают, что расхожие рецепты защиты бизнесменов от охранителей только увеличат страдания жертв. Но у наших феодалов своя рецептура.

Программа Центра стратегических разработок Алексея Кудрина хоть и засекречена, но по частям публикуется. Время от времени нам предъявляют для просмотра очередную серию. И самой захватывающей из уже показанных я бы назвал подготовленный под руководством Кирилла Титаева доклад «Проблема правоохранительного давления на бизнес: ложные предпосылки и бесперспективные предложения».

Название точное. Ни малейших признаков «перспективных предложений» там нет. Одно только разоблачение «бесперспективных». Помимо четкости и убедительности рассуждений, это обеспечивает и эстетический перевес над любыми благонамеренными словесами о том, «как лучше сделать то, да се, да это».

Критика всегда читается гораздо лучше, чем похвалы. Что и обеспечило широкий успех этого доклада — наряду, разумеется, с содержательными его достоинствами. Из наших знаменитостей, по-моему, один только бизнес-омбудсмен Борис Титов отозвался об этом сочинении крайне неодобрительно. Но штатного заступника коммерсантов легко понять. Ведь сама целесообразность существования его должности ставится там под вопрос. Надо быть Махатмой Ганди, чтобы не выйти из себя.

Основная мысль доклада такова: «Проблема не в коррумпированных правоохранителях, а в самой возможности переописания в терминах уголовного права предпринимательской деятельности… Уголовным преступлением может быть объявлено все что угодно…» Значит, до тех пор, пока само предпринимательство воспринимается как нечто более или менее преступное, от расхожих рекомендаций, циркулирующих в начальственных кругах (ужесточение наказаний охранителям за развал бизнесов, уменьшение сроков отсидки для коммерсантов, «экономические амнистии», опека бизнес-омбудсменов и спецпрокуроров), будет мало толку, поскольку даже и в лучшем случае они лечат симптомы, а не болезнь.

С этим как-то сразу хочется согласиться. Но мешают две вещи.

Во-первых, восприятие предпринимательской деятельности как преступной не является привилегией одних лишь охранителей. Примерно так же рассуждает и народное большинство. Кстати, то же самое оно думает о деятельности начальства в целом, к которому, разумеется, причисляет и капитанов любого серьезного бизнеса. Да, в среднестатистическом коммерсанте видят жулика, но ведь и в среднестатистическом чиновнике, будь он гражданским или одетым в форму, — тоже.

А во-вторых, приведу пример, диаметрально противоположный тому, что изображено в докладе — о том, как иногда именно бизнес могучей рукой берет за горло охранителей и контролеров, изображая обычную их профессиональную деятельность как криминальную.

Этот скандал тянется с прошлого года, но привлек внимание СМИ только на днях. Дочерняя компания «Роснефти» не без успеха требует возбудить уголовное дело против экспертов Федеральной налоговой службы (т.е. подчиненных могучего Минфина), которые классифицировали один из нефтепроводов таким образом, что «Роснефти» пришлось заплатить больше налогов, чем она сочла правильным.

Экспертов сейчас таскают на допросы, и перед слабонервной их частью, возможно, уже маячит призрак каторги. Иначе говоря, не только охранитель или контролер ищет и находит преступные проявления в работе бизнесмена, но и бизнесмен запросто выявляет криминал в рутинных трудах контролера. Это просто вопрос соотношения сил. Если бизнесмен — это Игорь Иванович Сечин, то любой, кто перейдет ему дорогу, будь на нем хоть генеральские погоны, сразу начинает производить подозрительное впечатление.

А теперь, с пониманием того, что картина не двухмерна, а объемна, вернемся к судьбам русского капитализма.

У нас ведь на дворе уже третий капитализм за последнюю сотню лет.

В 1920-е годы был НЭП. Криминализованность тогдашних городских и сельских предпринимателей сильно преувеличивают. Но кое-что было. Просто не могло не быть. Большевистский режим каждодневно напоминал, что НЭП не навсегда, постоянно менял правила, все явственнее старался ограбить коммерсантов. Естественным ответом на это было стремление как можно быстрее и ловчее сорвать как можно больше и залечь на дно.

Менее известен полулегальный капитализм середины 1940-х — середины 1950-х. Власти до поры смотрели тогда сквозь пальцы на подъем всякого рода ремесла, артелей и прочих мелких бизнесов. Они десять лет снабжали людей тем, что социалистическая экономика предоставить не могла, а затем были удушены. Есть исследования, показывающие, что в этих бизнесах еще сохранялись остатки старорежимной трудовой этики, представления о деловой честности и т. п.

Оба эти капитализма роднила отгороженность от государственной административной и охранительной машины. Уж тогда-то эта машина точно считала их по природе своей преступными, но удовлетворялась сбором дани и с ними не сливалась и не роднилась.

Совсем иначе с самого начала строился третий наш капитализм, достоинства и недостатки которого мы наблюдаем сейчас.

Он вышел на поверхность 25—30 лет назад, складываясь из вчерашних подпольщиков-цеховиков и крышующих их бандитов, менеджмента бывших госпредприятий, корифеев комсомольского и милицейского бизнеса и т.п. Отличительными его чертами были криминальная этика и отсутствие сколько-нибудь четких границ между бандитами и коммерсантами, коммерсантами и силовиками.

Кое-какое оздоровление нравов в конце 1990-х — начале 2000-х оказалось временным, и эволюция пошла в сторону сугубого феодализма, в котором стали править бал замкнутые бизнес-клики, совсем не обязательно чисто коммерческие, чисто чиновничьи или чисто силовые, а чаще смешанные по личному составу. Способом их жизнедеятельности стали бои без правил, но зато с широчайшим использованием законов, когда на одного законника и охранителя находится другой законник и охранитель.

То, что коммерческая деятельность (наряду с любыми иными занятиями, сулящими почет и выгоду) воспринимается как нечто преступное — это естественная особенность нашего феодализма, в котором не родились ни феодальная честь, ни кодекс поведения, ни прочие ограничители.

Если бы они существовали, то нынешний наш капитализм, при всей своей ущербности, еще как-то уживался бы с феодальными нравами. Вот была бы у нас такая средневековая институция как «суд пэров», в котором споры магнатов разбирали бы персоны им равные, и тогда владетели поссорившихся хозяйственных субъектов — допустим, «Роснефти» и АФК «Система» — искали бы справедливости у авторитетного собрания, составленного, скажем, из Антона Силуанова, братьев Ротенбергов, Эльвиры Набиуллиной, Сергея Шойгу, Сергея Кириенко, Алишера Усманова и прочих корифеев нашей знати. И был бы хоть какой-то вердикт, обязательный к исполнению. Даже такая архаика в духе первых веков прошлого тысячелетия была бы цивилизованнее, чем нынешние джунгли.

Так что доклады докладами, но как защищать и совершенствовать русский капитализм, увязший в какой-то совершенно немыслимой древности, не знает сегодня никто. Говорят, за неимением других идей, станут его оцифровывать. И в самом деле. Что еще с ним делать?

По инф. rosbalt.ru

Госрегулирование цен: соблазнительная и опасная идея

Годовая инфляция в России ускорилась за неделю с 8,46% до 8,57%. Об этом сообщает Росстат. ЦБ ожидает, что к концу 2024-го инфляция составит 8-8,5% в годовом выражении. При этом прогнозируется, что к концу 2025-го она упадет до 4,5-5%.

Оказывается, до 2022 года Россия была не вполне суверенной. Но… кто же это допустил?

Выступление президента на форуме «Валдай» кто-то назовет сигналом о готовности к большой сделке с Западом, а кто-то, наоборот, усмотрит в нем демонстрацию непреклонной решимости продолжать начатое и додавить геополитических оппонентов и открытых противников.

Цыгане — новый триггер напряженности в России?

Цыганский фактор становится главным в нарастании межэтнической напряженности в РФ. Размышляет Кирилл Шулика в Rosbalt.ru

БРИКС: клуб недовольных

Общеизвестно, что объединение «от противного» обычно лишено собственного смысла и наполнения. Быть против чего-то допустимо, но в ответ надо предложить какую-то альтернативу, свое видение.

Не слишком ли много в России ждут от американских выборов?

Выборы президента США давно стали одним из главных событий внутренней политики России. Уж точно более важным в общественном сознании, чем наши собственные выборы.