Добро пожаловать в застой

Не исключено, что ближайшие 10 лет запомнятся как годы унылой агонии в экономике, сопоставимой с т. н. «эпохой Брежнева» в СССР. Соответствующие картинки в Интернете, как правило, еще недавно воспринимались исключительно как политические шаржи... Что думают о происходящем федеральные и региональные эксперты?

Правительство ожидает ускорения роста к концу текущего года, что может стать возможным благодаря низкой базе – ведь динамика ВВП начала замедляться как раз в конце 2012-го. В 2014–2016 годах чиновники надеются на ускорение до 3–3,3%. Однако в докладе ВШЭ отмечается, что трехпроцентный рост, который еще недавно казался неправдоподобно низким, теперь выглядит почти недостижимым. И этой отметки он достигнет лишь через 10 лет, уверены участники опроса ВШЭ.

Эта оценка согласуется с прогнозами относительно стагнации цен на сырье и металлы, которые определяли темпы экономического роста в России в последние годы, отмечает старший аналитик Национального рейтингового агентства Максим Васин. Эксперт отмечает, что на ситуацию негативно влияет огромное количество факторов: экономическая политика правительства; отсутствие роста цен на сырье и продукцию российского экспорта; высокие налоги; недостатки инвестиционного климата, определяющие низкие темпы создания и развития новых бизнесов; высокие темпы оттока капитала; большая доля теневой экономики; слабая защита прав инвесторов и предпринимателей; низкая деловая активность населения; стагнация в промышленности и др.

10 лет назад власти ставили весьма амбициозную задачу удвоения ВВП в течение ближайшей декады. И хотя тогда тоже было немало скептиков, сам посыл был верным со стратегической точки зрения. Еще в августе 2008 года казалось, что задача может быть успешно выполнена, но все карты смешал кризис. Российский ВВП тогда рухнул почти на 8%, и лишь к началу 2012 года удалось выйти на докризисные показатели. В следующие 10 лет, ожидают эксперты Высшей школы экономики, российский ВВП вырастет лишь на 29%. «Это, конечно, представляет собой разительный контраст с амбициозными планами предыдущего десятилетия», — отметили в ВШЭ.

Причем, как ожидается, рост не будет плавным в течение всех 10 лет — возможны переломные моменты. По сравнению с 2011–2012 годами количество экспертов, считающих, что следующий экономический кризис будет связан не с падением цен на нефть, а с внутренними факторами, увеличилось примерно с трети до 68%. Некоторые экономисты даже ожидают некоторого увеличения стоимости барреля — с 108 $ в 2013 году до 117 $ в 2022-м.

По оценке экспертов ВШЭ, главными сдерживающими факторами будут избыточное вмешательство государства в экономику, качество госрегулирования и работы госинститутов, недостаток конкуренции и чрезмерные оборонные расходы. Как заявил декан факультета экономики ВШЭ Олег Замулин, которого цитирует «Финмаркет», в 2000-е российская экономика быстро росла в первую очередь потому, что для этого были ресурсы — незадействованные мощности, оставшиеся со времен СССР, и люди, потерявшие работу в 1990-е. Однако было понятно, что рано или поздно эти ресурсы кончатся, и для нового экономического роста нужно уже не переоборудовать старые заводы, а строить принципиально новые производства. Без инвесторов тут не обойтись, а им, в свою очередь, необходима институциональная среда, надежная защита прав собственников, хорошо работающая правоохранительная и судебная системы, эффективный государственный аппарат. Без реформ же Россию ждет долгая стагнация. И даже если цены на нефть будут высокими, мы сможем покупать импортную продукцию, но не создавать собственную, уверен Замулин.

Стоит ли придавать значение этим прогнозам? Существуют ли у Иркутской области собственные резервы роста ВРП для локального преодоления экономической стагнации? Какую модель поведения стоит избрать местной и региональной власти в условиях кризиса? На эти вопросы Телеинформ попросил ответить иркутских экспертов.

• Евгений Семенов, директор стартап-школы «Тайга»:

– В целом согласен с негативными прогнозами. Руководство страны заранее стало готовиться к самому неблагоприятному развитию событий. Региональные бюджеты сверстаны уже с учетом существенного замедления экономического развития.
Если рассматривать область и город, то должен отметить, что муниципалитет в своей экономической политике, если так можно сказать в отношении тех функций, что он может осуществлять в экономике, достаточно сильно зависим от региональной власти. Первую скрипку играет правительство области. Это, кстати, касается не только Иркутска, но и всех субъектов РФ. Поэтому я бы предпочел сделать акцент на роли региональной власти, от которой в подавляющем большинстве случаев зависит то, как мы войдем в кризис, как пройдем его и с каким багажом выйдем.

Исходя из тенденций в экономическом развитии области в последние годы, мне представляется, что ресурсы для увеличения ВРП будут искать в сырьевом секторе, ужесточении налоговой политики (имею в виду собираемость налогов). Однако вся экономическая практика, весь мировой опыт показывают, просто кричат о том, что в меньшей степени кризисные явления сказываются именно на высокотехнологическом секторе экономики. Хотя, безусловно, замедление происходит во всей экономике. Но сильнее всех страдают не высокотехнологические сектора, а сырьевые. И именно с высокими технологиями в Иркутской области все, мягко говоря, не очень хорошо. Поэтому этот сектор экономики не станет источником роста ВРП.
Экономическая стратегия власти в условиях затяжного экономического кризиса предельно проста и понятна. Никто не снимает с власти задачу поддержки социального сектора, которая в условиях кризиса становится важнейшей. Поэтому социальные расходы, реализация крупномасштабных инфраструктурных проектов и ставка на самозанятость населения, через поддержку малого и среднего (в том числе инновационного) предпринимательства – это те составляющие экономической политики, которую должен реализовывать регион. Особо отмечу, что до тех пор, пока развитие инновационного предпринимательства, высокотехнологических секторов экономики в Иркутской области не станет приоритетом, мы сможем только заниматься поддержкой своих «штанов» и «зарабатывать» только на сырье.

Даже достаточно глубокая переработка сырьевых ресурсов не принесет нам таких доходов, как создание и развитие производств конечной продукции на территории региона. Добавленная стоимость должна оставаться на территории Иркутской области. Власть должна работать с крупнейшими компаниями, осуществляющими свою экономическую деятельность в области, в направлении формирования с их стороны заказа для малого и среднего инновационного бизнеса. Через создание системы государственного заказа на инновационную продукцию в области также можно направить существенные средства в сектор малого и среднего инновационного предпринимательства. Важно те средства, что региональная власть тратит на закупки, оставлять внутри области – именно там, где эти средства способны принести наибольший вклад в сектора, которые в наименьшей степени подвержены негативной кризисной конъюнктуре.

Как говорится, для одних кризис – это беда, а для других – возможности роста, экономического прорыва.

• Алексей Козьмин, руководитель Сибирской лаборатории урбанистики:

– С прогнозируемыми трендами я согласен. Это было очевидно еще два года назад, но об этом не говорили публично. Теперь, когда озвучен долгосрочный прогноз Минэкономразвития, тайное стало явным для всех. Возможность изменить структуру экономики (именно эта цель была у Медведева во времена президентства) уже упущена. Имевшиеся ресурсы потрачены на спасение старых советских промышленных предприятий, государственные мегапроекты и повышение расходов на содержание силового блока. Параллельно частные инвесторы (преимущественно внутренние) спасают свои капиталы, выводя их за рубеж. В России стало небезопасно заниматься бизнесом. Ситуация даже хуже, чем в начале 90-х. В любой момент можно стать мишенью для рейдерского захвата со стороны силовиков.

В регионах существуют ресурсы для роста ВРП. Те, кто в 2000-х занимались привлечением инвесторов, кто развивал высокотехнологичные производства, непромышленный сектор, образование и науку, смогут и дальше двигаться вперед. Здесь можно выделить Калужскую, Белгородскую, Томскую, Свердловскую области и Татарстан. Неплохие шансы есть и у Приморского края, и даже у Республики Бурятии.

В Иркутской области такие ресурсы ограничены, так как развивается преимущественно сырьевой сектор, не создающий большой добавленной стоимости. Время для инвестирования в развитие инфраструктуры упущено. В условиях сокращения расходов федерального бюджета, будет сложно привлекать эти средства.

Какова должна быть стратегия власти в условиях экономического кризиса? Вне всяких сомнений, в любом случае нужно привлекать инвестиции в экономику и расходовать средства на развитие инфраструктуры. Иначе увеличение расходов на социальную сферу «съест» весь бюджет и в долгосрочной перспективе приведет к снижению собственной доходной базы и увеличению оттока квалифицированного населения.

• Ольга Носенко, председатель комитета по собственности и экономической политике Законодательного собрания Иркутской области (КПРФ):

– Ресурсы для локального роста ВРП в Иркутской области, конечно, есть. У нас имеется вся таблица Менделеева, мы по этому показателю – один из богатейших регионов мира! Но даже разработка все новых месторождений не даст роста уровня жизни населения, если на то не будет политической воли. Ведь мы уже видели, как быстро может расти экономика и одновременно с этим – нищать население. Вся проблема заключается в том, что мало достать полезные ископаемые из земли, нужно создать добавленную стоимость именно на наших предприятиях, руками наших людей. Тогда будут и зарплаты, и налоги в бюджет.

Да, можно говорить, что глубина переработки сырья – это дело бизнеса, ему и решать. Но ведь это не так. Еще раз скажу – все упирается в политическую волю. Тот же лес: если мы запретим вывоз круглого леса, то зарубежным контрагентам ничего не будет оставаться, как покупать у нас готовую продукцию лесной отрасли.

Сейчас мы в Законодательном собрании подробно изучаем проект бюджета области, в том числе на трехлетнюю перспективу. И, судя по этому документу, региональное правительство не видит перспективы роста налоговых отчислений от сырьевого сектора, но почему-то ожидается рост налога на доходы физических лиц. Если экономика не будет расти, то за счет чего увеличится НДФЛ? За счет неэкономических видов деятельности? Но ведь это – проедание бюджета.

Нужны реальные программы развития, в том числе – в сельском хозяйстве. У нас есть внутренний спрос, его можно по максимуму удовлетворять за счет внутреннего производства.

Что касается стратегии государства в условиях кризиса, то я считаю, что оно должно инвестировать в экономику. Но прежде нужно принять закон «О стратегическом планировании», который уже второй срок лежит без движения в Государственной Думе. Ведь для того, чтобы видеть, куда именно вкладывать бюджетные средства, Минэкономразвития должно знать хотя бы пятилетнюю перспективу.

Но это касается федерального бюджета, в региональном «кубышки» уже нет и вкладывать нечего. У нас бюджет не развития, а выживания. Заявления губернатора о курсе на новую индустриализацию с таким бюджетом выглядят пока только благими пожеланиями. И сейчас наша задача – всем вместе, правительству, депутатам, бизнесу, общественности – крепко подумать, как жить ближайшие десять лет, как научиться работать на общий результат, а не на свою сиюминутную выгоду.