Госуправление: от иерархии к ризоме

{jcomments on}

(постановка проблемы)

В советское время действовал принцип: они делают вид, что платят, мы делаем вид, что работаем. Сформировался особый тип работника, который при переходе к рынку оказался не соответствующим рыночным отношениям. Именно эти работники находятся во власти (а где ещё могли оказаться те, кто привык меньше работать и больше получать?), и составляют силы застоя, тормоз нового в государственном и в частном секторах. Рыночную экономику они строят по наитию, вприглядку на Запад, путём проб и ошибок.

Наше национальное ноу-хау: брать за основу западную теорию (тогда Маркса, теперь Фридмана), прикрываясь ей править власть по-евразийски и обвинять в провалах не себя (а как сейчас: кризис в США, спад в Евросоюзе, конъюнктуру цен, новый виток гонки вооружений и др.). Плохой политике мешает всё: законы, мировая конъюнктура, свободы, гласность, народ, оппозиция, олигархи, засуха и пр. Так может быть всё дело в политике? Почему, говоря языком марксологии, смена базиса, не сопровождалась приведением в соответствие к ней политической надстройки? Потому что надстройка вынуждено меняла базис под воздействием обстоятельств, чтобы сохранить себя. И сохраняя себя, сохранила и привычную для неё систему управления. Сейчас мы наблюдаем не что иное, как конфликт новых рыночных отношений и старых институтов управления. Старых по содержанию, но озападненных по форме. Измени содержание, изменится управление, изменится страна и изменится мир. Но эта власть не умеет управлять по-другому. Она цепляется за привычное, повторяет пройденное, называет новизной полный отстой. Всё вписывается в простое правило: дураки всегда считают себя равными всем, именно в силу своей ограниченности, а умные наоборот, понимают своё отличие от большинства и стараются либо оставаться самими собой, либо занять промежуточное место – придурков, считающих, что им равных нет ни среди первых, ни среди вторых. Поэтому она пугает народ «застоями» и «оранжевыми революциями» именно в одном понимании – как спасение себя, а не страны. Повторяя для видимости перемен то, что уже прошли другие страны, она окончательно скатывается к отставанию от этих стран. Но чтобы изменить внутреннюю политику, нужно сменить тех, кто её формирует? И в первую очередь – генерацию госуправленцев, делающих вид, что работают.

Существующая система госуправления запланировано устарела. Термин из менеджмента и маркетинга «запланированное устаревание», используется в данном контексте не случайно. Это значит, что на уровне организации микроструктурных процессов управления заложено противодействие, которое неизбежно порождает видимые сбои и риски в макроструктурных проявлениях системы. Кто сейчас не считает устаревшими деспотии, тирании, империи, тоталитарные общественные системы и соответствующие им системы управления? Равно устарела и «демократия».

Сегодня она единственно правильной признаётся в евро-американской традиции и не только утратила стандартизирующее влияние в историческом, но и в национально-культурном измерении. Более того такая «демократия» это красивая обёртка, скрывающая установление мирового господства. В истории достаточно примеров исчезновения целых народов или их самобытности от противодействия евро-американской цивилизации. А если её принять, то возможны два следствия: сателлиты под именем «дружественные страны» или «враг номер один» с претензией на альтернативное мировое господство. Изменения в странах происходят неравномерно, разнонаправлено и с разным итогом. Повторять то, что построено на иной истории, культуре, религии и, что привело иные страны к кризису – губительно и для России.

Демократий много. Где-то формируется демократия: вертикальная, гипердемократия, идентитарная, интегральная технодемократия, информационная, конкурирующая, либеральная, народная, номинальная, ограниченная, партисипаторная, плебисцитарная, плюралистическая, сообщественная, социалистическая, управляемая и т.д. А у нас «демократия» вобрала в себя и дворянское свободомыслие, и русскую общину, и сибирскую вольницу, и страх Гулага, и дисциплина КПСС, и западничество. Поэтому она то ли «суверенная», то ли «экономическая», то ли «элитарная», то ли «авторитарная», то ли «мультикультурная». Если толком не понимать, как это назвать, то не стоит и называть то, что есть, тем, чего не понимаем. Такая неологизмическая демократия в одном шаге от демократуры. И либо власть сама убережётся от этого шага, либо народ должен уберечься от такой власти. То, что свою демократию строим – это хорошо. Если не скатываться постоянно к тому, что было. Хотя наше окружение в мире, фактор среды нас тоже формирует. Сегодняшняя «демократия» должна определяться факторами гражданского общества, среднего класса, интернетом, искусством, митингами, мобильной связью, наукой, СМС-сообщениями, социальными сетями, результатами голосований, туризмом, человеколюбием и т.п. Так как «демократия» в евро-американской интерпретации греческо-римской модели определялась завоеваниями и господством, она безвозвратно устарела. А любые спекуляции на её основе – архаизмы. Сегодня её заменяет, по мнению Дж. Сартори «селективная полиархия», в которую вписывается формируемая российская её модель и текущая разновидность этой модели.

Отсюда следует, что власть должна перестать учить жизнь быть правильной по не нашим схемам и начать учиться у неё, пока не поздно. Иначе воцарится полный хаос, лёгкая разновидность которого – управляемый хаос, собственно сейчас и наблюдается. Это особое состояние системы управления, в котором естественные уравновешивающие механизмы замещаются устаревшими, несоответствующими или псевдо управленческими методами, представляющими на деле инерционные, рефлексивные, эклектичные реакции на общественные потребности, вызовы и риски. Если народ пить-есть не просит, значит, живёт хорошо, а если на площадь выходит, то власть пошевелится. Вроде все при деле, пашут с холодным потом на лице для вышестоящих или общественного мнения, а ситуация всё хуже. В оценке оптимальности по Парето 80% управленческих усилий власти в России приносят лишь 20% отдачи. К механизмам торможения во власти относятся: большое количество министерств и ведомств, раздутые штаты чиновников, их низкая компетентность, излишняя структурная сложность, единоначалие и авторитарность, отсутствие разноуровневой прямой связи снизу вверх и социальных лифтов кадрового роста, излишняя моноцентричность и неконкурентность, коррупция, бюрократизм, клановость, непотизм и другие.

Управляемый хаос проявляется и в том, чтобы руководить «нужниками» – принятием нужных законов, регистрацией нужных партий, назначением нужных губернаторов, получением на выборах нужных результатов, нужным освещением в СМИ нужных событий, господдержкой нужных корпораций, посадкой нужных коррупционеров, повышением нужных цен, производством нужных лампочек и т.п. Как же не хаос, если те, кому это положено по должности или функциям, везде «от Москвы до самых до окраин» выполняют свои обязанности в форме должностного посредничества. А президент с премьером упыхались в поездках по стране, ведут разборки и тянут одеяло на себя. В результате формируется политический режим суперпрезидентской власти, российская специфика которого исходит из того, что верхи могут, низы хотят, а посредники и хотят и могут. Эти посредники в министерствах, федеральных округах, субъектах, муниципалитетах фильтруют, откатывают, тормозят и ни за что в итоге не отвечают. Сигналы сторон через них в обоих направлениях подменяются, искажаются или не проходят. В итоге в системе нарастает несоответствие, напряжение и энергия ищет иной выход. Лучшим из них являются выборы, худшим – площадная охлократия.

Это значит, что иерархичная модель управления и в России и мире устарела, она порождает новые проблемы вместо решения актуальных, используя для этого негодные идеи, методы и технологии. Она учит не управлять, а командовать. Она продуцирует не управляющих, а начальников. Она порождает коррупцию, а не законность. Она учит не ответственности, а злоупотреблениям. Единоначалие и субординация сегодня это примитивизмы, перенесённые в гражданское общество из военного. Мы продолжаем жить в военном обществе пока его система управления довлеет над гражданским. Нужно ликвидировать наследие военного общества и завершить ещё одно всемирное разделение труда: отделить гражданское общество от власти, а власть от дураков и придурков. Более нельзя современное общественное развитие сопровождать устаревшей системой управления. Нельзя задачи цифрового уровня решать аналоговым способом. Именно это несоответствие тормозит любые новации, всякий раз отбрасывает нас к застою. Хватит стоять на пороге сетевого общества – пора войти в него.

Место «иерархии» должна занять «ризома» (от фран. rhizome - корневище) по Жилю Делёзу и Феликсу Гваттари. Синоним – сеть, но она ассоциируется чаще только с вебом.

Госуправление важно реформировать в первую очередь, если мы вообще хотим получить результаты от всех проводимых и предстоящих реформ. Первое что необходимо сделать, это изменить государственную кадровую политику. Этого требует самая популярная тема в повестке прошедших выборов в Госдуму – коррупция. А так как коррупция возможна только в сфере госслужбы (в данном тексте включая и гражданскую госслужбу), то есть в органах власти и управления, то получается парадокс: чиновники борются с другими чиновниками или сами с собой. Какого результата от этого ждать? Не потому ли эта проблема от года к году обостряется, и стала национальным бедствием. Может возникнуть правомерный вопрос: не проще ли сменить чиновников? Когда-то один бывший вождь говорил: «у нас нет незаменимых», «нет человека, нет проблемы». Жизнь доказала обратное: есть и незаменимые и невосполнимые, и многие проблемы от отдельных людей не зависят и ими не решаются. Менять нужно не людей, а механизм их отбора во власть и сам статус власти.

О механизме отбора. Каким образом коррупционеры проникают во власть? Самым легальным способом – посредством решений руководителей и кадровых служб о приёме на работу. То есть отдельные чиновники формируют кадровую политику государства, фактически подминая её под себя. А если чиновник – коррупционер, кого он примет на работу? Он и берёт себе подобных. Вместо воровской бюрократии нам нужна рациональная. Поэтому креденциализм как метод подбора и процесс социального распределения работников в сфере занятости по принципу достигнутой квалификации или полученного образования по диплому уже устарел. Сегодня требуется «компетентность», понимаемая как способность применять знания, понимание и навыки в соответствии с требуемыми стандартами и зависимости от контекста их применения. Кроме этого следует: ратифицировать статью 20 Конвенции ООН 2003 года против коррупции, создать Государственную кадровую службу (ГКС) как автономную, самостоятельную, научно-прикладную, сетевую по отношению госорганам. Нужно ввести для госслужбы систему обязательной психодиагностики, определения психотипа, профессионального тестирования, определения IQ, антикоррупционного тестирования на полиграфе, проверять по специальным базам данных, отражать в декларации чиновников доходы и расходы, для продвижения ввести компетентносный подход в оценке профессионализма (управление человеческими ресурсами или HRM), вернуть доплаты за учёные степени, ввести персональную должностную ответственность за результаты своей деятельности и др. Те чиновники, которые есть, должны пройти новую процедуру кадрового отбора. Соответствуют – останутся, нет – уступят достойным. Этот процесс должен идти без обвалов.

О статусе власти. Коррупционеры стоят в очередь во власть в кадровых резервах партий и органов власти и управления на всех уровнях. Они ждут, а нередко расталкивая локтями, пробиваются до тёплого места, распорядительных полномочий, власти над подчинёнными, престижного статуса, привилегий, льгот, высокого дохода и не только в виде зарплат, гарантированных социальных отчислений, высокой пенсии и т.д. Но это имеет значение только в иерархичной системе власти. В изменённой по сетевому принципу системе госуправления это обретает иной смысл. Статус власти следует сблизить со сферой услуг – оказания особых по форме государственных услуг. Чиновник становится не начальником, а служащим государства. Его главная задача и смысл его работы в оказании разнообразных, своевременных и предусмотренных законом госуслуг населению и отдельным гражданам. Власть становится гособслуживанием. Учёные, врачи, учителя и чиновники начинают получать соизмеримое денежное содержание. Вряд ли карьеристам и ворам будет привлекательна роль прислуги с ключевой функцией «чего изволите». Реформы начинать нужно не с образования и науки, их нужно начинать с чиновника, полисмена, прокурора, судьи. Только такой подход избавит власть от коррупционеров, заставит общество изменить своё отношение к власти, позволит ему продвигаться вперёд, а не хаотично блуждать.